«Я вырос ублюдком, так получилось». Откровения 20-летнего наркомана, который превратил жизнь близких в ад

История москвички, которая спит на кухне и прячет еду в подъезде из-за сына-наркомана, получила большой отклик по всей стране. До наркотиков он был самым обычным подростком — в школе учился средне, после 9-го класса поступил в колледж, увлекся игрой на гитаре и даже сколотил с друзьями музыкальную группу. Всё изменилось после первой дозы мефедрона — парень стал воровать деньги и вещи, приводить домой мутных знакомых и поднимать на мать руку. После публикации интервью с его матерью Валентин (имя изменено. — Прим. ред.) рассказал MSK1.RU свой взгляд на то, как наркотики повлияли на взаимоотношения в семье, а также честно признался — когда, как и почему стал употреблять вещества.

Валентин — 20-летний худощавый парень. Выглядит ухоженно. Спокоен. Шутит и приветливо улыбается. На его руках повсюду — волдыри и ожоги. Парень тушит окурки на тыльной стороне предплечья. Всего их 106 штук — Валентин говорит, что таким образом наказывает сам себя. Он в целом подтверждает обвинения матери, но считает, что какие-то моменты она преувеличила, хотя картину, которая происходит у них дома, описала верно.

«Подсаживают не со зла»

— С кем ты употреблял всё это время?

— В основном это были молодые ребята. Но была, например, одна 27-летняя мать, которая таскала своего маленького ребенка по квартирам-притонам. Были барыги, которым, наверное, под 30 лет. Но в основном я всегда находился в окружении ровесников. Многие из них не учатся и не работают. Несчастные, я скажу, люди. Употребляли в основном мефедрон.

Причем этих соупотребителей я могу разделить на две категории. Есть совсем конченые, которые поставили во главу угла вещество. Конечно, они не учатся и не работают, ни о чем не мечтают, ни о чем не думают. Рассказывают истории друг другу, как они искали клад с наркотиком: сначала его не могли найти, а потом всё же нашли. Или вспоминают, как вмазались в прошлый раз. Больше тем для разговоров нет. Мрак полный.

Родители дают им деньги, они на радостях закупаются. На моего знакомого недавно свалилась приличная сумма — он потратил всё на вещество. Такой счастливый был. Это закончилось передозом, мать его сдала в психбольницу. Выйдет оттуда — продолжит.

Есть те, кто возвращается к наркотику периодически — раз в месяц, раз в две недели, а не каждый день. Этакие разовые употребители. Они пока еще чем-то заняты: учатся, работают. Подают какие-то надежды. Считают, что контролируют ситуацию. Но всё равно начинают долбить чаще и чаще. Конец один.

— Тебя сейчас можно назвать наркоманом?

— Я уже месяц не употребляю. Я не хочу сейчас говорить про себя, что я наркоман. Хотя, конечно, был им долгое время. Но я так или иначе дофаминовый наркоман. Я, например, алкоголь впервые попробовал в 11 лет. И после этого, конечно, до 18 лет я не бухал жестко, но если у меня перед лицом появлялся алкоголь, то просто слюни текли. Хотел нажраться, чтобы я пьяный был, чтобы мне классно было. Я гедонист с самого детства. У меня нет цели или пути в жизни.

Целью же могут быть разные вещи. Деньги, работа, семья — что угодно. У меня же такой цели нет. Мне жить незачем. Я когда-то давно работал бариста месяца три. Получал деньги. Это не принесло мне удовольствия. Все заработанные деньги я сливал на наркотики. Учеба мне осточертела еще в школе.

Мне хочется просто не видеть этого всего… Знаешь, утром выхожу на балкон и думаю: «*** [блин] — опять в России!» Мне кажется, что чем ниже уровень жизни в стране, тем больше наркоманов. Причем наркоманов разных — тех же алкоголиков.

Многие из моих знакомых, которые употребляют, тоже просто устали от жизни. От всего, что их окружает. Еще почти у всех моих знакомых отвратительные отношения с родителями. Чувства между ними порой доходят до ненависти. И такие отношения складываются еще до того, как их ребенок начинает употреблять.

Сам представь. Ты молодой, тебе всего 18 лет, у тебя ужасные отношения с родителями. Скорее всего, у тебя нет близких друзей. И когда такой паренек разочаровывается в своих родителях, он себя чувствует обманутым и брошенным. Чувак разочаровывается в жизни и хочет куда-то убежать. Убегает в наркотики.

— И чем ты сейчас занимаешься?

— Да ничем. Меня недавно избили и обокрали. У меня забрали телефон и паспорт. Чтобы восстановить документы, нужно полторы тысячи рублей. Таких денег у нас нет. А без паспорта я даже работу найти не могу. Сижу вот, стихи пишу.

— Как ты впервые попробовал наркотики?

— Конкретно меня угостил мой старший товарищ. Мы однажды должны были с ним нажраться вином, но вместо вина он достал пакет с мефедроном. Я тогда не знал, что это такое, и я ему доверился. Я попробовал вещество. Затем попробовал еще раз. Мы стали с ним употреблять регулярно. Потом мы с ним перестали общаться, вмазываться я стал уже без него.

И это не единичный случай. Обычное дело, когда наркоманы подсаживают на вещества своих знакомых и близких. Они это делают не со зла, а чтобы все были на одной волне, чтобы им было вместе весело. Мы два месяца протусим, нам обоим будет классно, а потом этот человек скатится в бездну, будет выносить последние кроссовки в ломбард. Но ему всё равно: главное, что сейчас мы живем моментом, не думая о будущем.

Часто так делают барыги. Угощают тебя, чтобы ты подсел. У него цель — просто заработать денег, кормить семью. А ты из-за него будешь всю жизнь страдать.

— До этого думал о том, что надо завязать?

— Вообще нет. С чистой совестью употреблял два года. Мысли, что у меня в жизни что-то не так, приходили пару раз в последнее время. Я себя не просто ужасно ощущал, как обычно бывает, мне еще было очень больно ментально. Я себя ненавидел, тушил бычки об руки, наносил увечья. У меня было желание себя как-то наказать.

Это происходит и на трезвую голову, когда я начинаю о чем-то задумываться. От стыда, от презрения к себе. От того, что я просто насекомое безвольное. И я как-то… Перестал этого хотеть. Я встретил хороших людей. Они не знают, что я наркоман. И я уверен, что они перестанут общаться со мной, если узнают. Люди уже уходили от меня из-за моего состояния.

До этого у меня вообще не было никаких попыток бросить. Когда я лежал в психбольницах (Валентин ложился туда несколько раз. — Прим. ред.), я ничего из этого не выносил для себя. Меня там просто закалывали нейролептиками — и я просто превращался на несколько месяцев в овощ. Государственная медицина в этой стране тебе не поможет, им главное — чтобы ты себя не убил об стену и просто находился в помещении психиатрической клиники, чтобы у тебя не было физической возможности на размышления, загоны — ты просто будешь спать постоянно, тупить, ходить из угла в угол, пялиться в стену… Мне только хуже от этого стало. Ни выводов, ни пользы какой-то. Всё, что я вынес из этого, — после клиники я два месяца ходил в дневной стационар. Там мне давали таблетки, и я уже вмазывался ими. Вообще в психбольницах очень много наркоманов. Именно мефедроновых.

Отношения с матерью

В комнату заходит мать Валентина. Видно, что она в гневе. Вперемешку с бранью и проклятиями женщина вспоминает какие-то недавние ссоры и перечисляет ужасные поступки своего сына. Срывается на крик. С каждой фразой ее еще больше охватывает ярость, на глазах выступают слезы. Из ее монолога ясно, что такая ругань в доме происходит каждый вечер. После того как она успокаивается, мы с Валентином продолжаем разговор.

— Когда между вами начали рушиться отношения?

— Они никогда и не были построены. Это всегда был какой-то замок из песка. Всё стало совсем плохо еще лет в 13. Где-то тогда мы с ней совсем перестали общаться. Нам было как будто плевать друг на друга.

Причем она в предыдущей статье рассказала неправду. Мол, я к ней сам пришел, рассказал о том, как впервые попробовал. Это не так. Она узнала об этом из моих переписок, о чем сама потом сказала. Никаких лекций мне не читала. Я ей сказал, что ничего такого в этом нет, что всё нормально. Она махнула рукой и почти никак не отреагировала. Проблему моей наркомании она подняла позже.

— А ты вообще отдавал себе отчет, когда измывался над ней?

— Это всё было в состоянии лютейшего аффекта. И далеко не всегда это было под алкоголем, наркотиками и так далее. В основном это было на трезвую голову и в те моменты, когда мать была нетрезва, когда она себе отчета не отдавала в поведении, в том, как надо говорить с человеком, который находится на грани. В этом состоянии она давила мне на больное. А я человек такой, которого завести очень легко. Я сам очень импульсивный, истеричный. В таких случаях я сам начинаю орать, рвать и метать.

Мне стыдно за то, что я у нее деньги воровал. Это вообще край. Но тогда меня вообще не волновало, что у нас дома жрать нечего. Просто хотел мефедрон, и всё. Ненавижу себя за это. Но раскаиваться не буду — притворно будет выглядеть. Сейчас я не ворую.

— О чем ты жалеешь?

— Да ни о чем не жалею, мое нынешнее состояние — это не следствие того, что я делал какие-то опрометчивые поступки. Я вырос ублюдком, так получилось.

За эти два года я лишился здоровья. Сердце, суставы, ЦНС… Зубы у меня трескаются из-за мефедрона, который кальций из организма вымывает… На меня навалились ментальные проблемы: я чуть с собой не покончил после всего этого… Друзья от меня отвернулись. Жить вообще хуже стало. Я уверен, что не проживу еще хотя бы пять лет. Я начал курить лет в 10. С семнадцати лет стал активно бухать. Два года употреблял мефедрон. Я чувствую, как мой организм разваливается.

Думал, что я сильный человек, что никогда не попаду в эту яму. И вот сейчас какие-нибудь молодые ребята, которые прочитают это интервью, обязательно подумают: «Да я-то не такой!» А потом, когда появится еще один наркотик, который будет еще хуже героина и мефедрона, подсядут на него. Кажется, что все наркоманы думали в свой первый раз, что зависимость их не коснется.

Страшно, что на торчках ставят клеймо, у общества к ним просто бешеное отвращение. Люди просто не думают, они не видят в наркомане человека. Их рассуждения выглядят так: если у человека появилась зависимость, если он не может с ней справиться, то во всем виноват он сам. Сам же попробовал в первый раз, не под дулом пистолета. И дальше причинно-следственные связи люди не подрубают. А на самом деле всё глубже, чем на самом деле. Я считаю, что если человек начал торчать, то это не только его вина. Это может быть следствием разочарования в родителях, разочарования в окружении, государстве. С клеймом наркомана человеку будет невозможно находиться в обществе. И зачем ему тогда возвращаться в это общество?

— Как помочь таким людям?

— Если видишь, что человек употребляет, и спрашиваешь его: «Ты завязывать собираешься?» — и он говорит, что у него нет приоритетов завязывать, то ты ему никак не поможешь. Или он может ответить, что у него нет никаких проблем с наркотиками. И, скорее всего, он правда будет считать, что проблем нет. Напрямую помочь ему в таком случае будет невозможно. Ему нужно помочь из тени. Подбросить какую-нибудь идею. Или найти ему авторитет, если ты для него никто. Ему нужен человек, на которого он сможет ориентироваться, кого не захочет подвести.

Ранее MSK1.RU вместе с юристом выяснил, что 228 статья УК РФ (приобретение, сбыт, хранение наркотиков) не находится на первом месте по количеству осужденных за нее, как принято считать в обществе. Инфографику с самыми частыми преступлениями смотрите здесь.