Репортаж из поселка нелегальных золотодобытчиков: как его жители убивают себя в шахтах ради детей, «лексусов» и квартир

На пике и до распада Советского Союза в поселке Вершино-Дарасунском в Забайкалье жили почти 12 тысяч человек, сейчас — чуть больше 5 тысяч. Жители поселения, среди которых осталось много шахтеров и их потомков, говорят, что золота, которое здесь добывают с конца XIX века, хватит еще на десятки лет вперед, и считают его своим.

Когда 1990-е пришли в другой забайкальский золотоносный город Балей и работы в нем не стало, местные горняки, рассказывают, «вешались улицами». Горно-обогатительный комбинат и другие сооружения постепенно начали «растаскивать» — на металл и кирпичи: в каждом микрорайоне тогда работали пункты приема. Кто-то стал добывать золото нелегально — на «вторяках» отработанных карьеров и вдоль русла речки Унды. Большинство уехали, а тридцатитысячный город, выросший на добыче драгоценного металла, которым после Великой Отечественной войны расплачивались за ленд-лиз, превратился в запущенное поселение. Его до сих пор не удалось реанимировать — по Балею памятниками былому величию стоят разрушенные и недостроенные здания. Когда-то здесь были маслозавод, пивзавод, хлебозавод, АРЗ и городские бани. Практически ничего из этого не осталось.

Нелегальная добыча золота в Забайкалье все эти годы развивалась: по разным и примерным оценкам, только в Балейском районе обороты запрещенного промысла в последние годы достигали от 600 миллионов до 1 миллиарда рублей в год в зависимости от цен на металл и объемов добытого. По словам бывшего главы района Сергея Гальченко, сам Балей является не только одной из основных точек незаконной добычи в Забайкалье, но и хабом черного рынка: сюда попадает золото из других регионов России, которое затем вывозится в Китай. Сюда же, по некоторым данным, попадает и часть золота, добытого копателями Вершино-Дарасунского. Подробности — в материале наших коллег из CHITA.RU.

«С горы прибежало»

Вершино-Дарасунский прошел похожий путь, как и другие поселения, которые вырастали на открытых месторождениях и масштабировались при Советском Союзе. Здесь был аэропорт, котельные и своя агрофирма, работал завод Минхимпрома СССР по выпуску белого мышьяка. Поселок и местность в округе были богаты рудой и россыпным золотом, которое добывали драгами на реке Дарасун. Одна из бывших машинисток рудника Татьяна Степанова рассказывала, что золото в Вершино-Дарасунском «кругом»: «Дождь большой пройдет — можете пойти и посмотреть, где с горы прибежало». Промышленная добыча в поселке все эти годы шла в основном подземным способом в шести шахтах и открытым — на двух карьерах. С 1950-х в течение 20 лет рудник давал до 2,5–3 тонн золота в год. К середине 1970-х запасы по главным жилам отработали.

Через 10 лет в шахтах по всей стране стали распространяться акции протеста — первые волнения начались в Кузбассе и Донбассе с угольщиков и продолжались до 1991 года. Считается, что забастовки горняков могли послужить толчком к окончательному распаду СССР. Рабочим повышали планы, урезали зарплату и сокращали отпуска, прежнего уровня снабжения не было — по всей стране усиливался товарный дефицит. Шахтёры требовали отставки Михаила Горбачева, упразднения Совета народных депутатов, поддерживали Бориса Ельцина и ждали реформ.

Первая забастовка шахтеров в Вершино-Дарасунском прошла в забое как раз в начале 1990-х. В поселении вспоминают, как горнорабочим в то время платили зарплату банками майонеза, списанными рубашками и шнурками. Говорят, даже тогда они не трогали готовые золотосодержащие концентраты, которые «мешками лежали» около обогатительной фабрики, потому что надеялись на полноценную работу рудника. Но постепенно и некоторые горняки, и простые жители начали спускаться в шахты и штольни самостоятельно.

При советской власти существовала и даже поощрялась вольная добыча россыпного золота. Сдавали добытый металл в золотоприемные кассы. У приносителей были льготы, а до 1950-х за золото с ними расплачивались бонами — квитанциями, на которые можно было отовариваться в специализированных магазинах. Разрешение на добычу мог получить любой человек без судимости. За открытие месторождения — благодаря старателям нередко находили богатые россыпи — платили премию и позволяли им трудиться на участке до организации промышленной добычи государством. Вольный принос позволял экономить на геологоразведке и пополнять золотовалютный резерв.

Когда боны отменили, свободные золотодобытчики, несмотря на снижение цены за грамм, продолжали работать. Отдельные старатели хорошо зарабатывали — со временем это стало одной из причин запрета на вольный принос. К середине 1970-х артелям запретили принимать золото от вольноприносителей — сдавать металл легально было больше некуда. Когда СССР распался и в регионах усилился голод, принос россыпного золота снова разрешили, но уже в 1996 году криминализировали, позволив добычу только юрлицам. В последние годы российские власти регулярно возвращаются к вопросу о легализации свободного приноса. И хотя в стране осталось множество заброшенных шахт и штолен, речи о легализации вольной подземной добычи никогда не шло — как минимум потому, что старые выработки небезопасны.

Часть жителей до сих пор добывает, скупает и перепродает золото. Точное число нелегальных копателей в Вершино-Дарасунском неизвестно. Сами они избегают оценок. В старые шахты, штольни и шурфы проникали многие: бывшие шахтеры, учителя, врачи, представители власти и школьники. Трудятся под землей небольшими бригадами, сменяя друг друга, или парами — регулярно или от случая к случаю.

Никто не может сказать точно, когда незаконная добыча в Вершино-Дарасунском стала укореняться, образуя внутренний рынок, который позволяет сдавать золото скупщикам прямо в поселке. Кто-то считает, что уже с конца 1990-х — в тот период перестала работать обогатительная фабрика, а первый крупный собственник у рудника появился лишь в 2001 году. Другие называют переломным моментом пожар на шахте «Центральная» в 2006-м, в результате которого 25 человек погибли и 36 пострадали. Вложившийся в начале 2000-х в развитие месторождения «Руссдрагмет»* так и не смог оправиться после трагедии, и вскоре оно перешло группе «Южуралзолото». Ее владелец Константин Струков избавился от актива с большой скидкой спустя 10 лет, в 2017 году, признавшись Forbes, что не смог справиться с нелегальной добычей и криминалом.

Пятая штольня

— Выйдут — пропьют половину.

Сотрудник «Дарасунского рудника» держит миску, в которой блестит песок с примесями золота. Ищет емкость, в которую можно пересыпать его, чтобы передать полиции. Слушает оскорбления одного из копателей и увещевания другого. Попавшимся Максиму, Константину и Александру — чуть больше тридцати. Они просят оставить песок и забрать вместо него мешок размолотой породы.

— Давай я тебе целое ведро нагребу, полное. Почё она тебе? Ты прикинь, я щас приду домой — да тебя проклянут все, и мои дети, и моя жена, и сдохнешь ты [мат], — говорит сотруднику Саша. Он зол — в этой миске «неделя работы».

— Давай че-нить порешаем, а? Половину хотя бы? — пробует договориться Максим.

— Какая половина, я его заработал, [мат]. Половину… — Саша закипает и мечется.

— Смотри, я себе ничего не беру, — отвечает человек из рудника.

— Пересыплем, и всё, — упрашивает Максим, рассказывая, что у всех есть семьи.

У Александра трое детей, у самого Максима — двое. Пока представители собственника переговариваются и решают, куда ссыпать золото, выясняется судьба всех троих — у Саши была судимость за магазинную кражу, которую он совершил в 17 лет, у Кости — за уклонение от службы в армии, Максим — дипломированный горный инженер и бывший проходчик.