«Эта болезнь меня многому научила»: вдохновляющая история подростка, победившего рак четвертой стадии

— Это была жесть! Мне установили катетер под наркозом и сразу начали капать. Я просыпаюсь, встал в туалет, а тело просто заклинило, я кое-как сдвинулся с места, как железный человек. Потом всё стало чесаться: руки, ноги, лицо, мурашки бегут, покраснел — и дышать не могу, — вспоминает курс химиотерапии 16-летний Сережа.

Глядя на этого улыбчивого, высокого, спортивного телосложения школьника, сейчас сложно представить, что почти три года назад его жизнь буквально висела на волоске и он не мог даже встать с постели. В мае 2020 года Сергею Мещерякову из села Белозеры Челябинской области вместе с родителями и врачами пришлось вступить в борьбу с одной из самых агрессивных форм рака — лимфомой Беркитта, и хотя было очень непросто, в этой битве, возможно, главной в жизни, ему удалось одержать победу. История Сергея — в материале наших коллег из 74.RU.

«Просто синяк»

Болезнь пришла внезапно — обычный синяк, полученный на тренировке, обернулся совершенно неожиданными последствиями.

— Я борьбой занимался — рукопашным боем. Во время спарринга случайно получил коленом в челюсть. Сотрясения не было, просто синяк, — вспоминает Сергей. — Я сначала продолжил тренировки, но потом начались головные боли, стал занятия пропускать. Потом начали зубы шататься — абсолютно все, каждый зуб.

Родители начали возить сына по врачам, но ясности не появлялось.

— Мы грешили на эту гематому, ездили к неврологу, к зубному, на снимки — всё нормально, а состояние с каждым днем всё хуже и хуже, — говорит мама школьника Людмила. — Обезболивающие таблетки уже не помогали, и мы стали вызывать скорую — они раз приехали, два приехали, на третий говорят: «Собирайтесь, поехали в Троицк, что-то уже не то». Мы не поехали. Сгребли сына в охапку… и в Челябинск. У нас ни направления не было, я даже карту впопыхах забыла, приехали в областную детскую больницу только с документами, но нас приняли.

В Челябинске Сергею провели обследования и госпитализировали в лор-отделение — МРТ показала разрушение челюсти, и нужно было взять биопсию.

— 30 апреля я его забираю домой. Врач провожает нас, говорит, что попросил лабораторию ускорить результаты анализов, но, скорее всего, нами будут заниматься челюстно-лицевые хирурги, — вспоминает Людмила. — Приезжаем домой, только зашли — звонок. Врач говорит: «К сожалению, у вас лимфома Беркитта. 6 мая вас готовы принять в отделении онкологии». У меня земля из-под ног ушла.

Лимфома Беркитта — это онкологическое заболевание лимфатической системы очень высокой степени злокачественности, имеющее тенденцию распространяться за пределы лимфоузлов, например в костный мозг, кровь и другие органы. Без лечения лимфома быстро прогрессирует и приводит к смерти.

«Мам, у меня, что ли, рак?»

С каждым днем 14-летнему подростку становилось всё хуже, к тому моменту он уже потерял 10 килограммов веса, начались судороги, одышка, боль не утихала — приходилось постоянно вызывать скорую и колоть обезболивающие. Шесть дней до госпитализации, казалось, тянулись вечность.

Уже в больнице выяснилось, что у Сергея четвертая стадия рака, метастазами поражено 70 процентов организма. Врачи сразу начали химиотерапию. Пациенту она далась очень тяжело: оказалось, на препарат, который должен был победить опухолевые клетки, у него началась аллергия.

— Но отменить его было нельзя, поэтому прикрывали всё гормонами. Наш лечащий врач говорил, что эта терапия нам очень нужна — без нее никак, — объясняет мама мальчика.

Сергей признаётся: то, что у него рак, понял не сразу.

— А я вообще не знал, что у меня онкология, только через месяц понял, когда волосы начали выпадать, провожу рукой по голове, а в ней клочок волос, — говорит он. — Я загуглил, что такое лимфома, смотрю — онкология. Но я тогда даже не расстроился, лежу такой: «Мам, у меня, что ли, рак?» Она: «Да». Я это воспринял без эмоций, даже мыслей никаких не было.

— Он просто сказал: «Мам, я выздоровею, я тебе обещаю!» — добавляет Людмила.

Трансплантация

Пациенту провели шесть блоков химиотерапии с минимальными перерывами, но этого оказалось недостаточно.

— Лимфома Беркитта — достаточно редкое заболевание, обычно оно встречается в дошкольном или подростковом возрасте, но как-то так получается, что у подростков оно течет более агрессивно и достаточно часто встречаются резистентные формы, на которые обычный протокол, рекомендованный для этих опухолей, не всегда работает, — объясняет руководитель Центра детской онкологии и гематологии Челябинской областной детской больницы Ирина Спичак. — В случае с Сережей была резистентная форма, он получил шесть блоков химиотерапии — высокодозной, интенсивной, тем не менее у него были маркеры активности процесса.

Лимфома — одна из тех опухолей, которую не нужно удалить хирургическим способом, она подчиняется химиотерапии. Под воздействием препаратов опухолевые клетки гибнут, опухоль и метастазы рассасываются. В Челябинской области у 85 процентов заболевших детей лимфомы удается вылечить полностью.

Тогда врачи поняли, что единственный выход — трансплантация стволовых клеток. Благо искать донора не пришлось, Сереже можно было пересадить собственные клетки. Раньше на такое лечение южноуральцев направляли в федеральные центры, но в конце 2020 года первую трансплантацию провели в Челябинске, Сергей стал вторым пациентом, получившим его дома.

— Мы приехали на перевязку, и нам предложили: «Вы согласны здесь делать пересадку?» — вспоминает папа Сергея Николай. — Люде звоню, она говорит: «Давай соглашаться, зачем нам куда-то в Питер, тут все свои! Там же поток, а тут его все знают, пылинки с него сдувают».

Сергею назначили еще три жестких курса химии, после первого сделали забор стволовых клеток.

— Стволовые клетки могут дать начало абсолютно любым клеткам крови. Но когда проводится высокодозная химиотерапия, костный мозг, где эти клетки появляются на свет, умирает вместе с опухолью, — рассказывает заведующая отделением трансфузиологии областной детской больницы Светлана Цветкова. — Поэтому до того, как начать высокодозную химиотерапию, мы стимулируем выход большого количества стволовых клеток в периферическую кровь и забираем их для последующей трансплантации. После химии мы их пересаживаем пациенту, они возвращаются в свой дом, в костный мозг, там приживаются и начинают размножаться — человек восстанавливается.

Вместе с костным мозгом во время химиотерапии полностью убиваются клетки иммунной системы, и организм теряет способность сопротивляться любым инфекциям, поэтому во время финального, самого жесткого курса Сергея поместили в стерильный бокс в реанимации, куда даже врачи могут зайти только в специальных стерильных костюмах. Провести в нём парню предстояло минимум месяц.

На семейном совете решили, что этот месяц с Сергеем в больнице будет папа.

— Изначально врачи были против, чтобы я остался на пересадку, говорили, надо маму. Но я решил, что мне будет проще: он маму иногда стесняется, элементарно сходить в туалет, — говорит Николай. — Помню, меня позвали на собеседование и начали убеждать, что надо маму. Я говорю: «Что требуется от меня?» Они: «Ну, вот надо уход, надо переодевать, белье менять». Я сказал, сделаю всё, что от меня требуется: «Что мне скажете, даже если стоя спать, как та лошадь, я всё сделаю».

— Врачи очень переживали за этот последний блок, — добавляет Людмила.

Переживать действительно было за что.

— У нас это был первый пациент, который получил такой тяжелый блок химиотерапии перед трансплантацией, за которого мы очень сильно волновались, — говорит Ирина Спичак. — В это время ребенок получает много антибиотиков, противогрибковых препаратов, как следствие происходит химический ожог с фатальным повреждением слизистой ротовой полости, воспаляется весь кишечник, дети плохо едят, мы их иногда через вену кормим, обезболиваем вплоть до морфина. Для нас эта процедура пока не та, которую мы делаем каждый день, поэтому пока она вызывает напряжение.

Целый месяц Сергей с Николаем провели в стерильном боксе. Отец как мог поддерживал сына.

— Я там прямо не мог есть, но папа говорил: «Надо! Через силу!» — и я ел, — вспоминает подросток.

— Он у нас мальчик волевой, — говорит Николай. — Мы же много видели детей там в больнице — начинают химию, ребенок не ест, ему плохо, противорвотные ставят, но он раскисает. Я говорил: «Сережа, надо!» — и он ел, делал всё, что говорили врачи.

— Я же всё понимал, плюс папина мощная поддержка была, — серьезно добавляет Сергей. — Морально-волевые качества знаете как в такие моменты развиваются. Вот я ни разу не пожалел, что заболел, болезнь меня многому научила.

Скоро будет уже два года с момента победного протокола и трансплантации костного мозга. Сергей вернулся не только в школу, к друзьям и одноклассникам, но и в спорт, бросать который не собирается.

— Я планирую учиться на тренера, хочу поступать в УралГУФК либо на фитнес-тренера, либо в бокс, — делится планами Сергей. — Я сейчас для себя занимаюсь, у меня друг — кандидат в мастера спорта по боксу, с ним тренируемся.

Что еще почитать о победе над раком

• «Биопсию брали прямо в родзале»: женщина победила рак, о котором узнала сразу после рождения ребенка;

• «Я всем запретила плакать»: пережившая рак снимками вдохновляет онкобольных на излечение;

• «Ты с ума сошла? Никакого бассейна!»: тренер по плаванию рассказала, как победила рак.