«Боюсь, у меня отберут брата». Бездомному инвалиду СВО отказались давать жилье

Екатеринбуржец Семен Баутин, близнец тяжело раненного на СВО бойца, получил официальный ответ от областного министерства социальной политики. Парень попросил у чиновников помощи с предоставлением жилья для брата, но в итоге получил отказ. Наши коллеги из E1.RU рассказывают подробности этой непростой истории.

Витя и Семен росли в детском доме, их мать лишили родительских прав. За братьями было закреплено право пользования муниципальной квартирой, откуда их когда-то изъяли у матери, но заселиться туда они так и не смогли.

Пока дети были в детском доме, мать накопила огромный долг, из-за чего в квартире отключили электричество, не было стекол в окнах, сантехники. Кроме братьев и матери, в квартире были прописаны две старшие сестры (а также их дети). Сестры росли в другом детском доме, и при выпуске им также досталось в наследство это убитое жилье. Но у них в жизни всё сложилось хорошо, они живут у мужей.

Семен с Виктором много лет жили на работе, затем снимали жилье. Виктора мобилизовали, в зоне боевых действий его тяжело ранило. Он до сих пор лежит в реанимации госпиталя Бурденко и пока не пришел в полное сознание. У парня удалили часть черепа и головного мозга. Куда его везти после выписки, брат не знал. Обо всём этом он написал в своем письме в областное Минсоцполитики — и получил отказ.

Основание: «За вами закреплено муниципальное жилье по адресу Таганская»… То есть та самая убитая квартира с долгом и без электричества.

Чиновники при этом ссылаются на закон. «Учитывая положение норм федерального законодательства, действовавшего на момент достижения вами и вашим братом совершеннолетия, право на обеспечение жилым помещением у вас не возникло. Отсутствие права на обеспечение вас жилым помещением специализированного жилищного фонда подтверждено решением Кировского районного суда от 11.04.2018».

Если перевести на простой язык, то братья должны были при выходе из детского дома обратиться в суд, доказать, что закрепленная за ними квартира непригодна для проживания, и их как сирот должны были поставить в очередь. Но они должны были это сделать до 23 лет. Виктор обратился в суд уже позже, поэтому в иске ему отказали.

Также в ответе министерства говорится: «Вам обеспечен доступ в жилое помещение, установлен новый дверной замок на входную дверь, ключи от которого переданы вам, подключено водоснабжение… Управлением направлен запрос в УК РЭМП «Эльмаш» о возможности подключения жилого помещения к электроснабжению».

На сегодняшний день общий долг всех, кто там прописан (включая мать), составляет около двух миллионов рублей. При осмотре квартиры Семену предложили заключить договор о реструктуризации долга на 20 лет, в месяц получалось около 20 тысяч рублей. При этом надо учитывать, что Семен — инвалид с тяжелым заболеванием легких, его пенсия по инвалидности составляет 13 тысяч рублей.

Виктору как тяжелому инвалиду тоже положены выплаты (о них позже). Можно порассуждать: мол, пусть на эти деньги брат сделает ремонт и отдаст общий долг за коммуналку. Но напомним, право пользования квартирой есть у нескольких родственников, в том числе у матери, которая до сих пор никак не проявилась в этой истории.

Правда, по поводу долга представители министерства сообщили, что возможен перерасчет за то время, когда Виктор был на СВО, а Семен больше года лежал в больнице.

Семена недавно выписали из больницы. В Минсоцполитики сообщили, что «в случае возникновения необходимости» он может обратиться в комплексный центр социального обслуживания «Малахит» — это пансионат для престарелых. Там могут приютить тех, кто оказался в кризисной ситуации.

Этот пансионат рассчитан на престарелых людей, которые не могут себя обслуживать. Проживание в нём бесплатное только первый месяц, потом удерживается 75% от дохода, так что сейчас Семен живет у друзей.

В московский госпиталь Бурденко он приезжает постоянно (cестры там тоже бывали). Виктор до сих пор в реанимации, его состояние описывается медицинским термином «малое сознание». Семен говорит, что брат узнает его. Общаются они глазами, взглядами. Виктор радуется, когда Семен заходит в палату.

— Когда ухожу, расстраивается. Он может мне что-то ответить взглядом, моргнуть: да, нет. Врачи стоят рядом, внимательно наблюдают за реакцией, когда мы общаемся. Говорят, продвижение есть. Еще заметили: когда я прихожу к нему, у него сразу улучшается состояние, выравнивается давление, приходит в норму температура. Это объяснимо: рядом близкий человек, он радуется, успокаивается, — рассказывает нам Семен.

Все медицинские документы дошли до военкомата в Екатеринбурге. Виктору на счет пришла федеральная выплата по тяжелому ранению — 3 миллиона рублей плюс 150 тысяч региональных за ранение (при первой группе инвалидности положено 500 тысяч, поэтому остальные деньги дойдут позже).

Семен говорит, что к выплатам брата он не прикасается.

— Это его деньги, и их нужно тратить только на его реабилитацию. Я всё сделаю, чтобы его восстановить, — заявляет он.

Ситуация осложняется тем, что у лежащего в реанимации парня около миллиона долга по нескольким кредитам. Семен не может выяснить, что это были за кредиты. В банках всю информацию могут предоставить только по доверенности, а подписать ее Виктор не в состоянии.

Паспорт бойцу также пока не восстановили. По этой причине он до сих пор не уволен из армии, не признан негодным на воинской службе. Семен говорит, что одна из московских сотрудниц полиции пошла навстречу, сделала фото на паспорт в палате. Витя лежал перевязанный, в бинтах, под капельницей. Но начальник сказал, что для документа такая фотография не подойдет.

Если Витя не придет в полное сознание, его придется лишать дееспособности.

— Это придется делать через суд, суд назначает опекуна. Это как с ребенком: опека, видя, что у меня нет жилья, не сможет назначить опекунство. Боюсь, у меня отберут брата, — переживает Семен. — Я понимаю, что будет тяжело. Еще пока не представляю, насколько, но я по-другому не могу. Мы близнецы, вместе с ним с самого рождения.

Семен говорит, что единственное светлое пятно на темном фоне последних месяцев — это то, что он встречает много хороших людей, которые как могут помогают. Это и депутаты, которые посодействовали, чтобы быстрее решилось с выплатами, а сейчас пробивают вопрос с жильем. И врачи в Бурденко, которые всегда на связи и делают всё что могут для брата.

— И моя родственница, тетя, помогла мне, предоставила квартиру. Это служебное жилье компании, где она работает. Прочитала публикацию на E1.RU, через сестер нашла меня, познакомилась, сказала, что начальник тоже прочитал и принял решение: пока я в Москве, могу жить в их квартире. Гостиница от Минобороны положена только на три дня, а мне надо быть там дольше, чтобы решить по документам, по восстановлению паспорта.

«Не может быть и речи, чтобы “отбирать” брата»

— У нас своя позиция по этому вопросу, она не зависит от того, какая позиция у того или иного чиновника, — говорит депутат Госдумы Жанна Рябцева. Она взяла под свой контроль историю с братьями. — Раненый боец не должен жить в той квартире. Я тоже направила свой депутатский запрос в Министерство соцполитики и главе Екатеринбурга, сейчас ждем ответа. К заявлению приложила письмо, что боец не может находиться в той квартире по состоянию здоровья, она непригодна для проживания. Кроме того, они прописаны там не вдвоем, а с многочисленными родственниками.

Жанна Рябцева заверила, что вариант решения жилищной проблемы уже есть, но подробности пока раскрывать рано.

— Могу сказать, что мы уже поговорили с нашими уральскими предпринимателями, они готовы оказать содействие и по жилью, и дальше по вопросам реабилитации. Сегодня про Баутиных знают все: и в парламентской группе СВО, которую возглавляет Андрей Турчак, и в фонде «Защитники Отечества» (недавно созданный государственный фонд поддержки участников спецоперации. — Прим. ред.), — объясняет депутат. — Мы дошли до всех. Официальные запросы в ведомства — это лишь параллельный путь и их ответы. Но нужно подготовить все документы, все официальные ответы от ведомств. Если мы сейчас решим ситуацию по Виктору, это будет пример для других регионов.

Жанна Рябцева заверила: если потребуется оформление опекунства, она окажет юридическое сопровождение на суде.

— Не может быть и речи, чтобы «отбирать» брата [в специнтернат для инвалидов]. Я была в госпитале, видела, что Виктор очень хорошо реагирует на Семена. Видно, что у них очень тесный контакт. Виктору я тогда сказала: «Главное — у тебя должно быть желание жить».

Прочитайте подробную историю жизни братьев, как они попали в детский дом, а потом оказались на улице.