«Главное — не лежать и не умирать раньше времени». Мать двоих детей — о том, как вылечилась от онкологии и за сколько купила новую грудь

38-летнюю Анну Алымову в Барнауле знают как успешного маркетолога. Она много лет проработала на заводе, а потом открыла свое агентство — уже после того как вошла в ремиссию после рака груди. Раньше Анна не рассказывала подробно о своем диагнозе. Но теперь смогла и поделилась с нашими коллегами из NGS22.RU. И уверяет, ее история — про выздоровление и новую жизнь.

Поплакать ровно одну ночь

Мы с Анной Алымовой встречаемся в итальянском ресторане «Люси готовит». Я сразу замечаю за столиком у окна блондинку с короткой стрижкой. Она много говорит и много смеется. Так будет почти весь наш разговор.

Анна почти всегда при параде: сегодня подчеркнула глаза фиолетовой тушью и нарядилась в элегантное бежевое платье. Каждый выход из дома как праздник: будь то офис или ресторан. Анна не останавливала жизнь ни на минуту, даже после того, как узнала, что у нее рак груди.

— Узнала про диагноз в августе 2022-го. Случайно. Я чувствовала, что у меня там [в груди] шишка есть. Но я работала как лошадь, и у меня времени не было даже диспансеризацию пройти. Поэтому [напомню] — надо следить за здоровьем. Иначе потом можно вот в такую фигню впихнуться. Потом пошла — оказалось, не шишка, а рак. Вторая стадия. А если бы я пошла раньше, может, там была бы не злокачественная опухоль, а нормальная. <...> Я вообще здоровая была: йогой занималась, питалась хорошо, гуляла, отдыхала. Не пила, не курила. Ничего меня не беспокоило. Не знаю, откуда [рак].

То, что шишка в груди — это злокачественная опухоль на второй стадии, выяснилось уже после первого обследования. Сначала был жуткий страх, потом разговор с родителями. Они, вспоминает Анна, сначала решили, что она «пустится в онкострадания». Но нет.

— У нас же думают как: если рак, то всё. Но на самом деле рак — это очень-очень трудный квест. Но не обязательно смерть. Я порыдала ночь. А потом решила, что помирать рано. Молодая, красивая. Двое детей, любовь и все дела.

«Делай и не ной»

Первым делом Анна попросила поддержки у своих близких: друзей и родителей, чтобы они могли подхватить в моменты, когда моральные силы иссякают. Таких эпизодов было немного, говорит Анна.

— Нашли хорошего специалиста. Я к нему пришла на полном доверии, спросила: «Что делать?» Он мне говорит: «Делай это, это, это и не ной». Как показала практика, у нас реально крутые врачи. Да, может быть, они «заперханые», потому что в онкоцентре аншлаг: я приезжаю — машину негде поставить. Но им [алтайским врачам] однозначно надо дать шанс, на мой взгляд, а потом уже ехать куда-то — в Питер, Москву.

Лечение для Анны началось с самой сильной и токсичной — «красной» химии (так ее называют, потому что препараты красного цвета. — Прим. ред.). Четыре сеанса. После этого опухоль уменьшилась.

— Вообще, всех на химию возят. А я первый раз приехала сама. Поставили мне эту химию, я думаю: «Ну нормально». Сажусь такая в машину на бодряке спустя часа три. Встаю в пробку, и меня как вштыривает. Не могу за руль держаться, ничего. Кое-как я до дома доехала, легла. Потом сутки пластом лежала с тазиком рядом, не шевелилась. В одной позе, чтобы не тошнило. После я вставала и шла дальше.

Для себя Алымова решила: главное — не лежать и не умирать раньше времени.

— После химии встаешь как с бодуна. А что с бодуна хорошо — супчик. Вот я, вся зеленая, тощая (похудела после химии на 10 килограммов), шла в свой любимый ресторан есть свой любимый суп. На меня там, наверное, смотрели как на наркоманку. Но мне было без разницы.

После химиотерапии была лучевая. Перед ней Анна заявила докторам: «Делайте что хотите, но чтобы на день рождения я смогла полететь в Армению».

Свой 38-й день рождения Алымова встречала в Армении.

— Там мы с друзьями ходили по разным святым местам. И гид нам попалась такая, она тоже раком болела. Ну мы зашли в какую-то пещеру, где святой лежал. Она [гид] сказала нам тереться там обо все стены и загадывать желание. Ну я загадала, чтоб всё это поскорее прошло. Но в первую очередь сработало, конечно, традиционное лечение, а не мои эти терки по разным местам.

«У тебя такой череп ровный, ты такая секси»

За время химии Анна потеряла волосы. Они начали выпадать будто в один момент. Сидя на берегу озера во время очередного путешествия, она провела рукой по волосам, и клочки остались на ладони. Алымова нашла только один выход — сбрить остатки. Она вспоминает, что это больше всего повергло в шок не ее, а сыновей. Им 9 и 12 лет.

— Детям я объяснила, что это такая болезнь, при которой теряют волосы от лечения. Но они заново отрастут. Младший [когда увидел лысой] чуть не рыдал. Вот тогда у всех осознанка пришла, что что-то страшное происходит.

Анна признается, что париками брезгует, поэтому ходила просто лысой. И даже пошла на фотосессию и выложила снимки в соцсетях. В ответ получила кучу комплиментов: «У тебя такой череп ровный, ты такая секси».

Про свое лечение Алымова писала в блоге, будто шутя. Например, под постом с фото из больницы она написала: «Анализы плохие. А я офигенная».

— Мне важно было всегда оставаться красивой и в делах. Как только волосы отросли, я их покрасила. Кстати, новые волосы правда по качеству лучше! Пока после химии восстанавливалась, ходила вся зеленая, прошла курсы визажистов. Я выглядела как красивая здоровая женщина. Никогда не думала: «Ой, да ладно, мне же умирать скоро».

Рассказывать о своем пути полноценно — от постановки диагноза до ремиссии — женщина до недавнего времени не хотела. И в «пациентские» сообщества не вступала принципиально, не читала «раковые» форумы. Чтобы не обсуждать, как она говорит, болячку. Не погружаться в болезнь.

Силы Анна находила благодаря людям. Помогали и поддерживали не только самые близкие, но и незнакомцы.

— В период лечения мне нужно было усиленно питаться: красное мясо, рыба, икра. Такой рацион не из дешевых. И вот я впервые в жизни в соцсети попросила помощи. Я ж полгода вообще не работала. Мне как посыпались деньги, хотя я говорила, что на икру надо. Настоящую — по две тысячи банка. Деньги присылали и друзья, и подписчики. Кто по 500 рублей, кто по 10 000. Писали: «Ты такая крутая, просто возьми эти деньги и порадуй себя». Это был потрясающий опыт! Потом мне стало неудобно, больше я так не делала. Но на эти деньги я покупала лекарства, отдыхала, хорошо ела. Жила, в общем. Пожалеть себя некогда было.

700 тысяч на новую грудь

За год лечения Алымовой провели две операции. За один раз удалить опухоль не удалось. В онкоцентре на Анну даже жаловались — нарушала дисциплину.

— Я там ржала на всё отделение. Во всех палатах тихо, в коридорах — тихо. А я вечно ржала как конь. Когда мне позвонили из онкоцентра и позвали на вторую операцию (оказалось, «недорезали»), меня определили в пустую палату, а потом подселили ко мне такую же хохотушку.

Анна показывает фото из палаты. На фоне — букет цветов, карандаши и альбом для рисования. Она изображала в основном себя — красивой и здоровой.

Несколько месяцев назад Анне удалили обе молочные железы. Сейчас она готовится к имплантации.

— Новую грудь сделать 700 тысяч стоит. До этого мне всё делали бесплатно, а вот на грудь копить пришлось. Так люди даже удивляются: «Сколько-сколько грудь стоит?»

Войдя в ремиссию, Алымова вернулась на работу. Но ненадолго. Быстро поняла, что пахать в прежних темпах, как до болезни, уже не по силам. Тогда решила открыть свое дело.

— Я после больничного пару месяцев отдохнула, а потом поняла, что сидеть без дела больше не могу. Профессию свою люблю, я в ней крутая. Мой любимый человек предложил открыть ИП. И получилось. Теперь работаю проектами. Они идут ко мне в руки сами. При этом могу работать хоть дома, хоть в офисе. У меня есть помощники, я делегирую всё, что могу.

Сейчас Анна называет себя здоровым человеком, а врачи только удивляются ее анализам. А она будто знала, что всё так и сложится.

— Скажу нескромно: не было человека, который послужил бы мне примером к выздоровлению. Я сама себе пример.