«Надо пахать 24/7»: семья блогеров после кругосветки обосновалась в деревне и открыла глэмпинг

Леся Рекунова и Виталий Кувшинов — фанаты туризма. Ради путешествия автостопом по миру семья бросила престижную работу. Она — в компании L’Oreal, он — в проектном бюро. После кругосветки пара занялась турами по России и миру, а в разгар пандемии коронавируса остановила взгляд на уютном местечке на Урале. Их Hellofermа находится ровно посередине дороги между двумя городами-миллионниками — Челябинском и Екатеринбургом.

Это сейчас здесь всё ухоженно и инстаграмно (деятельность соцсети запрещена в РФ), а два года назад у супругов на участке была только одна бытовка, и та сгорела в их отсутствие. Зимовать им пришлось в недостроенном А-фрейме. Что стоит много туристических домиков построить — в материале наших коллег из 74.RU.

От бытовки до А-фрейма и геокупола

Об автостопщиках Лесе и Виталике, которые успели пожить в десятках стран, написали многие уральские издания. Но вот с началом пандемии блогеры пропали из виду. В период жестких ограничений у пары родилась бизнес-идея, и они начали активно искать место для ее воплощения.

Глэмпинг (англ. glamping) — разновидность кемпинга, объединяющая в себе комфорт гостиничного номера с возможностью отдыха на природе. Считается, что первый глэмпинг появился в Великобритании в 2005 году как составляющее двух слов: «кемпинг» и «гламурный».

— Искусственный интеллект сайта объявлений как-то вычислил мой интерес к большим земельным участкам за недорого, — вспоминает Виталий Кувшинов. — И вот он мне подсовывает: «Гектары в “Медведице”» несколько раз. 100 километров от города. А мы в радиусе 20–30 километров от Екатеринбурга просто всё уже облазили — и ничего подходящего. А здесь гектар по 300 тысяч. Ну давай съездим, посмотрим.

Участок с небольшими елками сразу очаровал супругов, но для старта проекта личных накоплений не хватило, пришлось продать автомобиль. На вырученные средства они купили первый участок, поставили на нем несколько сафари-тентов и купольных палаток для гостей. Сами жили в деревянной бытовке. Уже в первый летний сезон в 2021 году Лесе и Виталику удалось заработать, и они задумались над круглогодичным вариантом размещения.

Каркасы с крышей под первые А-фреймы появились достаточно быстро, а вот заканчивать их пришлось «всем миром», с привлечением родителей и друзей.

— Все, кто летом приезжал, говорили: «У вас так классно, хотим приехать зимой». А на зиму у нас ничего не было. Поэтому мы решили к Новому году построить два треугольных домика. Поставили каркасы под А-фреймы, и тут сгорает наша бытовка со всеми вещами: от снаряжения до фотоаппарата дорогого. Это было 9 сентября 2021 года, — вспоминает Леся.

Зимовать паре с двумя детьми пришлось в недостроенном А-фрейме с унитазом за шторкой, шлангом с горячей водой и другими особенностями недостроенного дома. «Зато с панорамными окнами с видом на лес», — смеются супруги.

— У нас была ударная бригада рабочих, также приезжали мои папа с мамой, куча друзей. У нас есть близкие, которые знают, что к нам просто так не ездят. Они даже рабочую одежду сразу с собой привозят и мечтают отправить к нам своих детей летом — в «трудовой лагерь».

Несмотря на все неурядицы, к новому, 2022 году они подготовили для сдачи один А-фрейм и два купольных домика. С последними паре помогли инвесторы.

Окупаемость (и сколько вложили в проект)

— Есть два варианта захода в такие проекты, — рассуждают владельцы фермы. — Люди, у которых сразу есть 12–15 миллионов, им всё построили под ключ, окупаемость — 5–10 лет. А есть такие, как мы: у кого на старте было 1–1,5 миллиона, и всё, что ты зарабатываешь, вкладываешь обратно. И сам постоянно работаешь, надо пахать 24/7. То есть такого, что ты где-то на Бали, а тебе на карточку капают деньги, нет. У нас есть чат владельцев глэмпингов по всей России, и пошла первая волна закрытий у тех, кто думал, что это легко. На Урале пару лет назад катастрофически не хватало мест размещения, сейчас их стало больше. Но идут постоянные разговоры про загрузку, не у всех она хорошая, особенно в будни.

Срок окупаемости, по словам Леси, у них составит 2–2,5 года. Это редкий и нетипичный случай для такого бизнеса.

— Окупаемость 4–5 лет — считается, что «повезло», — приводит данные она. — А мы очень много сделали своими руками, да и цены два года назад были другие. Плюс мы сами здесь работаем — администраторами, ремонтниками, хозяйственниками, смотрим за собаками и выполняем еще кучу работы. Кроме нас, еще две горничные — вот и весь персонал. А еще мы никогда не покупаем первое попавшееся. Есть компании, которые продают шатры по 400 тысяч, мы нашли другую фирму и взяли их по 250. Уличный чан у челябинцев стоит 160 тысяч, а кто-то покупает его за 260 у распиаренной сибирской фирмы.

По нашей просьбе ребята подсчитали, во сколько им обошелся проект: два купола с мебелью и сантехникой — 2,6 миллиона рублей, еще 3,5 миллиона — это два А-фрейма. Шесть шатров им удалось купить по 250 тысяч, инфраструктура к этим шатрам с туалетами, беседками — тоже не менее 1,5 миллиона. Это уже 9 миллионов рублей, не считая земли и дома, который супруги построили для своей семьи. Деньги инвесторов пара привлекла только один раз — для запуска двух геокуполов. Поэтому от их сдачи инвесторы получают 60%. Прибыль от остальных объектов остается у Леси и Виталия.

А где, собственно, ферма?

Сейчас Helloferma разрослась до 4 гектаров. Не меньше одного гектара Леся хочет занять под выращивание ягод.

— Сейчас мы продаем травяной и иван-чай, который собираем сами, часть сырья закупаем у соседей. В будущем хотим посадить кусты смородины, малины, других ягод. Будем перерабатывать, делать тот же чай, что-то другое. В Штатах есть такие фермы, куда ты приезжаешь и платишь только за то, что ты собрал. А всё, что на грядке, можешь съесть.

Тему животноводства Леся пока не рассматривает — это слишком хлопотный вопрос. Растениеводство ей кажется ближе и проще. На ферме в прошлые годы высаживали разные растения, проверяя, что выживет и какой даст урожай.

В разгар пандемии коронавируса мы начали серию публикаций «Маленький, но гордый бизнес». Люди из разных сфер уволились с работы и открыли собственное дело — от производства эксклюзивной деревянной посуды до сети маникюрных салонов.