«Мне страшно, что меня завалит». Как в ветхих домах при бывшем военном городке живут сотни людей — репортаж

У здания обваливается крыша — старые кирпичи рассыпаются и отпадают. Стекла на окнах разбиты, а некоторых нет совсем. В подвале, куда легко можно пролезть, ободранные диваны, сломанные стулья и куча газет — оттуда пахнет землей, мочой, спиртом и чем-то кислым. Повсюду раскиданы шприцы, бутылки, грязные тряпки и картонные коробки. Сзади здания — мусорная куча почти до окон первого этажа. На двери в подъезд большими буквами выведено: «Закрыто».

Мы стоим на территории бывшего военного городка в микрорайоне Лесной Тюмени. На ведомственной земле, возле дома, который до сих пор, по словам жителей, принадлежит центральному военному округу.

На втором этаже — два пластиковых окна. Белые рамы выглядят странно на фоне разрухи. Мы рассматриваем дом десять минут, думая, что он заброшен. Внезапно в окне начинает виднеться женский силуэт. Человек смотрит на нас через окно и выходит. Так мы познакомились со Светланой, одной из трех жителей общежития. Ее жизнь, как и жизнь многих в этом месте, — попытки получить хорошее жилье и навсегда уехать отсюда.

Это репортаж наших тюменских коллег из 72.RU — как живут люди в микрорайоне, где страшные бараки и заброшки соседствуют с аккуратными домами.

«Мне страшно, что меня завалит»

Из дома выходит женщина с яркой помадой на губах и аккуратно уложенной прической. Она провожает нас внутрь здания.

— Здесь невозможно жить! — начинает рассказывать женщина. — Я живу здесь под страхом. Мне страшно, что меня завалит. Здесь протекает крыша и льется всё насквозь, — продолжает она.

В подъезде голубые стены с потрескавшейся краской. На них налет плесени и грязи. На полу линолеум с дырками — в них плотно забилась пыль. Двери почти во все комнаты открыты, хозяева жилья давно съехали. В последней на первом этаже комнате в ряд стоят несколько умывальников со ржавыми кранами, есть душевая и туалет. Возле лестничных пролетов отлично сохранилась белая информационная доска с надписью: «Центральный военный округ».

В пустом общежитии на втором этаже Светлана живет с сыном и мужем. Они занимают две комнаты — больше здесь никого нет. Женщина переехала в Лесной 28 лет назад. Работала в части поваром, муж служил по контракту. Раньше на территории городка располагались железнодорожные войска — поезда продолжают ходить возле домов до сих пор. В девяностых части начали сокращать — военных стало меньше. Потом в Лесной перевели батальон из Омска. По рассказам местных, здесь он простоял три года и переехал в другой город. Потом часть просто забросили.

После этого в общежитии продолжали жить бывшие военные с семьями. Какое-то время за зданиями следили — делали ремонт, убирали территорию.

— Сейчас этот дом по-прежнему принадлежит Минобороны. Он не стоит нигде на балансе. К примеру, проблема грязной воды. Я звоню в Водоканал, и там отвечают, что не могут найти тех, кто этот дом обслуживает. За свет и отопление я плачу в ТРИЦ, — говорит женщина.

Общежитие опустело несколько лет назад. В 2018 году дом признали аварийным и людей начали расселять в квартиры. Кто-то уехал сразу, кого-то альтернатива не устраивала и люди продолжали жить здесь. Год назад съехали все, кроме семьи Светланы. Тем не менее здание продолжают отапливать — во всех безлюдных комнатах тепло.

— Нам дают квартиру. Там точно так же плесень в подъезде, запах канализации. В общем, что здесь, то и там. А я хочу нормальное жилье, крышу над головой, — рассказывает Светлана.

В предложенное жилье Светлана переезжать не хочет. На протяжении пяти лет она пытается доказать, что оно для жизни непригодно. По ее словам, на услуги адвоката, который помогает ей в юридических вопросах, она потратила почти полмиллиона рублей.

В дом периодически залазят мародеры, алкаши и просто любопытные люди. Жить здесь опасно и страшно. Но женщина продолжает верить, что ее рано или поздно услышат.

— У нас постоянно идет обрушение здания. С нашей стороны оно идет постоянно. Тем более ветры, дожди. Сейчас меня выселяют из этой квартиры через суд, — говорит Светлана.

Микрорайон Лесной

Микрорайон Лесной — это несколько кирпичных домов, деревянные покосившиеся здания, два магазина, детский сад, заброшенная военная часть и больница, в развалинах которой играют в пейнтбол. Большинство жителей, с которыми мы общались, работали в части. После ее развала они продолжили жить в городке. (Несмотря на переименование, местные продолжают так называть это место).

Нина и Вера переехали сюда из глубинок, когда здесь стояли только деревянные дома. Женщины много вспоминают молодость, обе вздыхают и делают вывод — «раньше было лучше». Нина до 2008 года работала делопроизводителем продовольственной службы в части, Вера трудилась в госпитале сестрой-хозяйкой. Женщины называют себя «военными».

— У меня муж военный. Я сама из Тюменской области, а муж с Украины, — вспоминает женщина. — Когда мы приехали, здесь стояли только щитовые дома. Детский сад был — деревянный щитовой домик. Здесь был клуб, большая воинская часть. Мы жили весело и дружно, — говорит Нина.

— В госпитале было даже родовое отделение для жён военных, — добавляет Вера.

— Даже инфекционное отделение было! На территории воинской части стояли 12 батальонов. Только офицеров и прапорщиков было 600 человек. Солдат было около двух тысяч. Часть начала распадаться в 1998 году. Тогда батальоны сокращали. Здесь проходили переподготовку офицеры в запасе. В 2011 сюда перевели батальон из Омска и простоял он три года. Потом его отправили в Екатеринбург.

— Здесь нам живется тепло, светло. Только детям негде гулять. Управляющей компании нет нормальной. Разве это детская площадка? Она неогороженная. Когда перевыборы депутата были, он и облагородил нам, — Нина показывает на небольшую детскую площадку. — В подъездах ремонта нет. Вот протекает крыша.

Женщины много вспоминают медицинскую часть. Она находилась на территории Лесного. Там работали врачи, которые помогали солдатам в условиях военных конфликтов. Сейчас, говорят местные, в городских больницах таких найти сложно.

Мы идем дальше и встречаем мужчину — он тихонько катит садовую тележку. Это бывший военный Хамит. Он приехал сюда тридцать лет назад из Германии. Стал работать в части штабным работником. Он занимался ремонтами, возил начальников.

— Неожиданно наш гарнизон в Германии раскидали. Я сказал: «Поеду в Тюмень». Сначала квартиру дали в бараке, потом в деревянном доме, потом здесь. В 1998-м началась ерунда. Начали части сокращать. Тот же самый госпиталь. Его только отремонтировали, а потом закрыли, — рассказывает Хамит.

В 2002 году ушел со службы. Сейчас он живет в том же кирпичном доме, квартиру в котором ему дали в 1992 году.

В этом же доме живет Григорий Соболенко. 34 года назад его семья переехала в городок. Папа Григория работал в части — был прапорщиком, заведовал столовой.

— По-моему, ничего не изменилось здесь. У нас была баня для военных, госпиталь. В части стоял памятник БТР, был местный магазин и пельменная, казарма, спортзал, кинотеатр, столовая, пожарная часть. Еще раньше на въезде был пост КПП, — вспоминает Григорий Соболенко.

Мечтает, чтобы военную часть вернули. Тогда, считает Григорий, в городке снова появится жизнь — будет работа, сюда приедет молодежь.

Деревянные дома

Вторая часть городка, за кирпичными домами, живет по-другому. Здесь стоят деревянные двухэтажки — без детских площадок во дворе, с ободранными старыми креслами и прогнившими ступеньками, ведущими к подъезду. Внутри стойкий запах мокрого гниющего дерева, кошачьей шерсти и сигарет. Находиться здесь неприятно.

— Часто отключают воду. Зимой всегда перемерзают трубы. Весной с полей прибегают мыши. К примеру, у меня прогрызли потолок в туалете. Я обила его железом. Есть тараканы, которых приходится постоянно травить. В подъезде нет света, на второй этаж проваливаются лестницы. В подъезде неприятный запах, потому что в подвале стоит вода. Когда идет поезд — дом трясется. От этого появляются трещины в стенах, из-за этого приходится менять обои, — рассказывает Татьяна, жительница деревянного дома.

Местные жители говорят, что дома построили близко к железной дороге — по нормам так быть не должно. Когда проходит поезд, квартиры трясутся, слышен протяжный гул.

Деревянный двухквартирный дом, который местные называют самым старым, уже начали расселять. В него приезжали семьи военных, когда устраивались в часть. Мы оказались возле него в день, когда жители собирали вещи и готовились к переезду.

— Я сюда приехала, когда мне было три месяца. Дом примерно так же и выглядел. Папа тут служил по контракту, и нам дали квартиру. Раньше здесь всё было гораздо красивее и чище. Мы маленькие всегда ходили смотреть на солдат — нам нравилось. Они песни пели, — рассказывает Сабира.

Сабиру вместе с мамой, папой, братом, племянником, двумя сыновьями и тремя котами переселяют в двухкомнатную квартиру в городе. Она говорит, что для нее переезд дается тяжело — как жить в многоэтажке, она не представляет.

Военная часть

За деревянными домами стоит заброшенное здание. С выбитыми окнами и заколоченными дверями. Мы пролазим в него и оказываемся в темном помещении. В комнате валяются упаковки с бинтами, распечатанное меню для пациентов и окурки. Можно предположить, что здесь был медицинский пункт.

Идем дальше. Проходим через бассейн, комнату с изящной гипсовой плиткой на потолке, длинным коридорам, на стенах которых висят пустые доски почета. Создается ощущение, что люди в страхе убегали отсюда — патриотические плакаты, вывески с героями-военными, бумаги с именами пациентов и сотрудников лежат повсюду. Краска на документах не выцвела, они только покрылись пылью.

Выходим из здания с другой стороны. Мы оказались на территории воинской части. Она осталась заброшенной после ухода омского батальона. Здесь повсюду разбросанные сапоги, шинели и документы призывников. Всё застыло во времени.