«Остаёмся с вывернутыми карманами». Как рекордный урожай и санкции убивают сельское хозяйство России

Год назад Минсельхоз хвастал рекордным урожаем хлеба в российской истории. Но с каждым месяцем 2023-го сельское хозяйство всё глубже проваливается в пучину кризиса: из-за государственных квот и пошлин распродать урожай не получилось, из-за санкций подорожала техника, топливо тоже выросло в цене. Отрасль попала в ловушку. Специальный корреспондент 161.RU и Городских порталов Ирина Бабичева рассказывает, как и почему российские аграрии оказались на грани выживания и банкротств.

600 рублей с тонны

Роману Цыкоре 75 лет. Он начал работать на тракторе еще школьником. Перепробовал почти все специальности в колхозе, а в начале девяностых стал фермером первой волны. Так называют тех, кто стал работать на себя сразу, как в Советском Союзе разрешили владеть землей. Стартовые 50 гектаров ему выделила администрация Зерноградского района Ростовской области в апреле 1990 года.

В родном колхозе Цыкора наблюдал крах советской системы сельского хозяйства. Поля возделывали, коров доили, «что-то куда-то производили», но на прилавках не видели ни творога, ни сметаны. Чтобы прокормиться, держали свой скот. Как-то Цыкора с коллегами собрался в командировку на Украину, и другие колхозники провожали с наказами: привезите масла, колбасы, сыра…

Первым толчком к развитию фермерства стала введенная в 1987 году гласность, уверен Цыкора. Колхозники смогли встречаться и открыто обсуждать проблемы в работе. Одну из таких встреч в центре Ростова анонсировали в областной газете — и приехали люди со всего региона. С введением собственности на землю они и стали первыми российскими частными земледельцами. Поначалу работали на списанной колхозной технике, ремонтировали тракторы — и на них выезжали в поле.

Со временем хозяйство Цыкоры разрослось в семейное дело. Теперь землей занимаются сын и внук Романа. Ездят на современной технике, выращивают пшеницу, озимый рапс, лен, горох. Предприятие семьи развивалось и в «лихие» девяностые, и в «сытые» нулевые — вплоть до рекордных урожаев последних лет.

— За 33 года моей работы фермером эти два года — самые тяжелые. Не дают совершенно развиваться. Гробят всё, — сокрушается Роман Цыкора.

При этом первый комбайн ACROS 530 фермер купил в 2012 году. Он стоил 5 миллионов456 тысяч рублей. Второй комбайн ACROS 550 Цыкора купил через девять лет — за 8 миллионов143 тысячи рублей. Новый комбайн ACROS 585 приобрели в июне 2023 года. Он обошелся уже в 14 миллионов300 тысяч рублей. Вместе с наценкой за лизинг за него придется заплатить 25 миллионов рублей.

— Лизинг коммерческий, идет дороже, — поясняет Александр Цыкора. — Но вариантов не было: урожай в нашем деле — самое важное. Потерять можешь больше, поэтому пришлось идти на такие условия. Других нет.

В новом сезоне председатель «Агропромсоюза» Юрий Каширин купил техники на 200 миллионов рублей. Это белорусские комбайны, китайские тракторы, которые подорожали на 50% по сравнению с ценами двухлетней давности. Жатки и сеялки западных производителей ввезли через «серый» импорт. Они подорожали в два раза.

Алексей Жданов, председатель совета донской Ассоциации крестьянских хозяйств и сельскохозяйственных кооперативов (АККОР), потратил на два комбайна РСМ-161 почти 60 миллионов рублей. Технику Жданов брал прямо с завода «Ростсельмаш» в начале июля. Сокрушается, что выросли затраты на энергоносители, удобрения, технику и топливо, а цены на пшеницу «нет абсолютно».

— Картина удручающая вообще. Я на земле 30 лет работаю, но такого падения духа, падения настроения еще не видел, — признается Жданов. — Катастрофа. Все жалуются, ругаются, говорят: «Зачем нам это надо, сколько можно? Перелопачиваем каждый год такие тонны пшеницы и остаемся с вывернутыми карманами». У многих в этом году будут потери большие по урожаю. Они уже идут. Потому что недостаточно техники уборочной.

— Если говорить о том, что произошло с 2021 года, то да: техника подорожала, покупательная способность, естественно, снизилась, — добавляет председатель Российского зернового союза Аркадий Злочевский. — В результате мы закупили вдвое меньше техники в прошлом сезоне, чем годом ранее. Вот к чему это привело.

«Надо понимать, в каком времени живем»

Удорожание техники на «Ростсельмаше» объясняют просто: раньше везли компоненты из Европы две недели, теперь везут два месяца из Азии. Выросли налоги, подорожали кредиты, взлетели цены на металл и электроэнергию — всё это повлияло на себестоимость, объясняет совладелец завода Константин Бабкин.

Константин Бабкин — глава холдинга «Новое содружество» (владеет группой компаний «Ростсельмаш»), президент ассоциации «Росспецмаш», председатель совета ТПП России по промышленному развитию и конкурентоспособности экономики.

По словам Бабкина, цены на отечественную технику за год поднялись от 35% до 40%. Полной суммы за комбайны и тракторы у аграриев часто нет. Они стараются брать технику в рассрочку, кредит или лизинг.

В 2023 году «Ростсельмаш» планирует произвести и продать 5200 комбайнов. Аналогичный план был в 2021 году. Но если тогда двигатели, элементы гидравлики, пластиковые элементы корпуса, редукторы, коробки передач и даже краску везли из Европы и Америки, то теперь — из Турции, Китая и Индии. Бабкин говорит, комбайны ростовского завода примерно на 20% состоят из импортных компонентов.

Спустя полтора года действия жестких санкций завод так и не смог найти поставщиков наиболее производительных коробок передач. Поэтому некоторую технику «Ростсельмаш» просто не может выпускать, признал Бабкин.

Фермер Жданов называет новые комбайны с китайскими двигателями «очень нежными». Говорит, что кассету двигателя приходится продувать дважды в день.

Совладелец «Ростсельмаша» отметил, что в России иссякла федеральная программа «1432», по которой аграрии покупали отечественную технику со скидкой. Разницу заводу-изготовителю возвращало государство. Но в 2023 году бюджет программы урезали с 8 до 2 миллиардов рублей — уменьшили в четыре раза всего за год. Представитель Минпромторга РФ Мария Ёлкина объяснила сокращение «приоритезацией расходов бюджета».

— Программа не работает, — считает Бабкин. — Она финансировалась в размере примерно 15 миллиардов рублей. В этом году 2 миллиарда выделили, эти деньги давно израсходованы на скидки. И сейчас техника продается без скидок, по более высокой цене, чем раньше.

Технику зарубежных брендов, которые покинули российский рынок после февраля 2022 года, привозят в Россию только под заказ и с огромной наценкой. Например, зерноуборочный комбайн John Deere S780 продается за 88,9 миллиона рублей, трактор John Deere 9620RX — за 84,4 миллиона рублей, комбайн Claas Lexion — за 77,6 миллиона рублей, комбайн New Holland — за 72,9 миллиона рублей.

— Производитель тут ни при чем, ведь идет же логистика. Мы же всё понимаем, как сейчас везут через третьи страны. Там накрутили, тут накрутили, поэтому, естественно, будет дороже. Надо понимать, в каком времени мы живем, — отметил бывший член совета директоров краснодарского завода Claas Роман Прокуратов.

Выручка уходит в пошлины

Роман Цыкора признается, что сравнить два последних года в сельском хозяйстве может только с девяностыми: тогда на кошелек фермера претендовали рэкетиры, сейчас — государство, установившее заградительные пошлины.

— Но там хоть можно было силой на силу ответить. Можно было организовать сопротивление, дать отпор. А сейчас то это всё законом защищено. Поэтому сейчас даже хуже намного, чем тогда, — считает фермер первой волны.

Его внук Александр Цыкора называет экспортную пошлину главной бедой. И это при том, что летом ее снизили — с тонны пшеницы в июле удерживают 3022 рубля. В апреле пошлина составляла 5759 рублей.

— Экспортные пошлины на большей части сезона забирали из кармана фермера примерно треть-четверть его выручки. Не прибыли, а выручки, — говорит директор аналитического центра «СовЭкон» Андрей Сизов. — Ситуация ухудшается. Просто в сельском хозяйстве всё происходит медленно. Последствия этих пошлин и других ограничений, которые вводят власти — вроде квотирования семян, квотирования средств защиты растений, подорожания техники в разы — рентабельность стремительно падает. На юге еще есть запас маржи. А начиная с восточного Поволжья, с левого берега Волги и далее на востоке России, я думаю, ситуация будет в самое ближайшее время очень плохой.

Минсельхоз России ввел пошлину на экспорт пшеницы в феврале 2022 года, но анонсирована она была еще в октябре 2021-го. В ведомстве объяснили, что ограничения на вывоз пшеницы за границу должны предотвратить рост цен на хлеб. Позже премьер-министр Михаил Мишустин заявил, что пошлины на экспорт зерновых, сахара и масличных продуктов введены «для защиты российских потребителей». При этом глава правительства пообещал, что вырученные средства власти направят на развитие сельского хозяйства.

— Платят все аграрии, которые хотят реализовать пшеницу, — объясняет президент донской АККОР Александр Родин, добавляя: — Пошлины ввели в связи с военной операцией. Это в первую очередь доход государству.

В этом апреле председатель Российского зернового союза Аркадий Злочевский оценил в триллион рублей убытки сельхозпроизводителей из-за экспортных пошлин на зерно. Пока заградительные меры действуют, потери отрасли продолжат расти.

— Минсельхоз за пошлину цепляется как за манну небесную, — отмечает Злочевский. — Пошлины поступают напрямую в распоряжение Минсельхоза. Это для всех остальных ведомств беспрецедентная история. Нет других прецедентов, когда собранные инструментом регулирования деньги не поглощаются бюджетом и не распределяются потом через все минфиновские механизмы.

По его мнению, пошлины однозначно уберут, но это не вопрос скорого времени.

— Пошлина будет разрушать производственную базу, и всё будет зависеть от того, как долго это продлится, — утверждает председатель Российского зернового союза. — Не хотелось бы дождаться, когда пошлины уничтожат наш потенциал и придется вынужденно их убирать. Где-то всё-таки должен здравый смысл — хоть какой-то — сработать у чиновников. Они поймут, что это крайне вредная вещь, и догадаются убрать своевременно.

Злочевский отмечает, что пока России в целом везет с погодой. Но если засуха или другая беда накроет сразу несколько регионов, цена нетехнологичных посевов резко вырастет. А нетехнологично большинство фермеров сеет второй сезон подряд, говорит эксперт.

Злочевский вспоминает 2008 год, когда мировые цены на зерно были на пике. Россия подстроилась: не было пошлин, и аграрии экспортировали 13 миллионов тонн.

— В результате мы получили хорошие деньги, крестьяне проинвестировали в наращивание производства. В 2009 году собрали 108 миллионов тонн, и это обвалило цены в три раза — с 9 тысяч рублей до 3 тысяч рублей за тонну. Если бы дали вывезти весь объем 2008 года, может, и не случилось бы такого обвала, потому что запасы бы оскудели. А тут мы с большими запасами вошли в сезон и собрали охренительный урожай по тем временам. Цены обвалились, — вспоминает председатель зернового союза. — Чем закончилась эта история? Нетехнологичностью посевов. И в 2010 году эти нетехнологичные посевы попали под засуху. И в результате мы потеряли 30% урожая. Вот что такое цена нетехнологичных посевов.

Злочевский приводит в пример засуху, охватившую американский пшеничный пояс в 2013 году. Она была в полтора раза жестче российской, но американцы потеряли только 10% урожая за счет того, что не экономили на технологиях посева. Поэтому сегодняшняя ситуация, в которой российские аграрии снова вынуждены экономить, увеличивает риски больших потерь урожая в будущем.

Пошлины — это чрезмерное вмешательство государства в регулирование экспорта, уверен Александр Неженец, гендиректор агрофирмы «Прогресс» из Краснодарского края. Они привели к тому, что цену на масличные аграрию диктуют маслопереработчики. В 2021 году «Прогресс» продавал рапс по 47 рублей, в 2022-м — уже по 25 рублей. Альтернативы не было.

— Сегодня всем всё равно, какая цена на культуру на международной бирже, потому что на нас это не влияет. На нас влияет — по какой цене договорятся маслопереработчики закупать у нас продукцию. Поэтому, конечно, будут уменьшаться площади подсолнечника и рапса.

Сам Неженец не видит смысла выращивать рапс за такие деньги.

— Сельское хозяйство было драйвером экономики, пока оно подчинялось рыночным отношениям. Сейчас, когда оно регулируется государством, у меня такое предчувствие, что оно перестанет быть драйвером, — добавил кубанский аграрий. — Я бы эти цены рыночными не назвал. Как можно назвать рыночной, когда нет никакой альтернативы? Вариант был бы — это открытый экспорт, не обложенный заградительной пошлиной. Если его нет, то рыночной цены нет.

— Нас в том году очень сильно подкосило то, что наша пшеница никому не нужна была, потому что везли оттуда по 6 рублей пшеницу, — вспоминает донской фермер Александр Цыкора. — Представьте себе: за 6 рублей либо купить даже пускай за 12–13 рублей у фермера из Ростовской области. Кому интересно? Никому не интересно. Приобретали пшеницу по 5–6 рублей, ячмень — по 3,50.

В телеграм-канале Минсельхоза Херсонской области сообщается, что фермеры жалуются «на низкие закупочные цены на зерно урожая текущего года — в пределах 4,5–5 тысяч рублей за тонну». В министерстве заявили, что «низкие цены предлагают спекулянты, а сдавать им зерно вынуждены те производители, которые до сих пор не прошли процедуру регистрации бизнеса в соответствии с законодательством РФ». Прошедшие регистрацию могут продавать пшеницу 3-го класса от 7,5 тысячи рублей.

Пшеницу в зависимости от качества зерна подразделяют на классы: от первого, наиболее ценного, до пятого, наименее ценного класса. С первого по четвертый пшеница считается продовольственной. Пшеницу пятого класса еще называют непродовольственной или фуражной — она идет на корм скоту и продается по более низкой цене.

Но пшеница третьего класса считается качественной и даже с учетом низких цен зерновых в этом сезоне обходится гораздо дороже. Июньский мониторинг аналитической компании «ПроЗерно» показал, что в центре России цена на пшеницу этого класса достигла 11,8 тысячи рублей за тонну. До санкций ее цена варьировалась от 14,3 тысячи рублей до 15,4 тысячи рублей за тонну.

Фермер Александр Цыкора говорит, что в прошлом году подсолнечник стоил 35 рублей за килограмм. Но урожайность была слабой, и аграрии надеялись, что цена вырастет. Вместо этого она рухнула до 20 рублей.

— Окупился мешок семян и солярка. Люди попали очень сильно. Я слышал, что подсолнечника из Запорожской, Херсонской областей, ДНР и ЛНР было очень много. Перевозчики, которые ездили туда, говорили: «Там этого подсолнечника немерено», — вспоминает Александр.

Цыкоре рассказывали, что херсонские и запорожские фермеры держали на складах запасы подсолнечника как в натуральном банке.

— До всего этого у них цена пшеницы была 20 рублей. Я так понимаю, им всего хватало, зарабатывали. Так что они оставляли продукцию, она у них лежала. Не хватало денег, они ее реализовали — дальше деньги появлялись, — говорит Цыкора.

На приеме подсолнечника у заводов-маслопереработчиков были такие очереди, что местному аграрию было сложно выстоять, утверждает Юрий Каширин. Зато ситуация пошла в плюс ростовской группе компаний «Юг Руси» — лидеру российского рынка по производству растительного масла.

Завод «Юг Руси» по итогам прошлого года получил 3,428 миллиарда рублей чистой прибыли, что на 22,9% больше, чем годом ранее. Выручка выросла в 1,5 раза — до 100,25 миллиарда рублей. С ростом чистой прибыли почти в 8 раз завершило 2022 год специализирующееся на хранении и складировании зерна АО «Юг Руси». Выручка компании выросла на 31% — до 6,092 миллиарда рублей.

До февраля 2022 года озимый рапс в хозяйстве Цыкоры сбывали от 34 до 57 рублей — в зависимости от урожайности. Рапс, убранный в 2022 году, уже продавали по 27 рублей российской масложировой компании «Эфко». В этом сезоне рапс продают по 29,8 рубля за килограмм.

— До этого цены на рапс были очень высоки, он считался как черное золото, — отмечает Александр Цыкора.

Уральский фермер Василий Мельниченко не продает зерно на экспорт — дорого везти, удобнее сдавать в комбикормовые заводы. Но колебания цены бьют и по нему. Мельниченко помнит, как в 2021 году при средней урожайности Россия увеличила экспорт зерновых, а санкции в отношении нее еще не были введены. И тогда уральская пшеница стоила рекордные 20 рублей за килограмм.

В прошлом году при себестоимости 10,50 рубля за килограмм пшеницы и 9 рублей за килограмм ячменя Мельниченко был вынужден сработать себе в убыток. Пшеницу продали по 8 тысяч рублей за тонну, ячмень — по 6. Большей цены на Урале и в Сибири не было, говорит Мельниченко. Он уверен, что такую цену аграрии заплатили из-за санкций.

— Как наладить экономику? Cекрет на поверхности. Надо иметь хорошее правительство, разумное, которое будет не допускать таких трагических ошибок, — считает Мельниченко.

Что дальше?

Александр Цыкора признается, что планирует сокращать площади под пшеницу и сеять больше льна и бобовых — гороха, нута. У гороха хорошая урожайность, плюс ему не нужны азотные удобрения — можно будет сэкономить, рассуждает фермер. Зато после гороха земля насыщается азотом, можно посеять озимый рапс и вносить еще меньше удобрений. Через год Цыкора планирует выращивать и сахарную свеклу.

— Пшеница ничего не стоит. Интерес к этой культуре пропал, в убыток себе работать не хочется, — объясняет Александр Цыкора. — С ней много надо возиться, большие затраты, чтобы вырастить хорошую пшеницу, и качественно большие вложения требуются. А цена маленькая. Поэтому я думаю, что на следующий год озимая пшеница сократится в моем КФХ на 25% точно.

— Нас сейчас пшеница не интересует вообще, — соглашается Юрий Каширин. — Чем меньше соберем, тем лучше. Нам хватит пережить это ненастье, бестолковый ценовой беспредел. Переживем.

Каширин добавляет, что, пока топливо дорожает и аграрии сводят концы с концами, им предлагают покупать армейскую солярку.

— Звонят и говорят: «Купите солярку армейскую, хорошая солярка, дешевая». Украли в армии солярку, предлагали купить — и не только мне. Многие ездят на этой солярке.

— Я по нулям если выхожу — ну плюс 5%, на плаву можно оставаться, — говорит ростовский фермер Хугас Багаджиян. — А так, чтобы приобретать, что-то вкладывать — нет, наверное. Выживаем. Открываешь интернет — в Волгоградской области целые хозяйства продаются. Да и у нас здесь тоже.

Гендиректор кубанской агрофирмы «Прогресс» Александр Неженец считает, что в ближайшие годы российские аграрии будут стремиться снизить затраты.

— Изменится одно: доходность. Разорятся небольшие, маленькие фермы, — говорит Неженец. — Средние предприятия под риском разорения, нет возможности что-то кардинально изменить. Мы вступили в тяжелую полосу для аграриев. И все думают о том, как ее пройти.

— Это не в сельском хозяйстве крах. Это в государстве крах. Нам рассказывают: «Да нам санкции эти на руку». Ребята! Мировые экономисты над этим работают, чтобы санкциями разорить страну. Чего вы рассказываете, что это на пользу? — возмущается фермер первой волны Роман Цыкора. — У нас уже сколько изменений внесли в Конституцию, в законы, чтоб ты рот не открывал и что думаешь, не говорил. Потому что самая свободная страна. За ней — Северная Корея.