Терпи, казак! Как насилие стало нормой в школе бывшего атамана Войска Донского в Ростовской области

Виталий Бобыльченко удержался в кресле директора Шахтинского казачьего кадетского корпуса в Ростовской области после избиения девятиклассника Алексея Маринца, о котором мы рассказывали. Департамент казачества ограничился дисциплинарным взысканием «за слабый контроль расписания занятий», материалы процессуальной проверки зависли между СК и МВД. Неужели бывшему атаману Всевеликого войска Донского, почетному шахтинцу и просто «уважаемому человеку» простили оплошность? А если этот случай не единственный? Корреспондент 161.RU Сабина Бондарь поговорила с 13 бывшими и действующими сотрудниками корпуса, с кадетами и родителями, чтобы убедиться: физическое и психологическое насилие в казачьей школе Бобыльченко стало нормой.

Имена некоторых героев публикации изменены. Многие их них — сотрудники или учащиеся ШККК, которые опасаются расправы со стороны руководства. Записи разговоров со всеми героями материала есть в распоряжении редакции. Эти люди готовы выступить открыто, если дело дойдет до суда.

«Я хуже человека не встречал»

— Не мог промолчать. Я хочу, чтобы он больше никогда не мог никому причинить вреда, — так начался разговор с бывшим кадетом Максимом (имя изменено), которому конфликт с директором перечеркнул все планы на жизнь.

Максим провел в ШККК три года и чуть не доучился до выпускных экзаменов. Опытного кадета сделали куратором шестого класса, чтобы парень учился командовать и обучал молодых тому, что знает. Почетная обязанность и стала причиной проблем.

— В класс пришел новенький мальчик: не соблюдал порядки, не слушался и однажды послал меня на три буквы при своем классе. Я не сдержался, дал ему подзатыльник. Он побежал к директору писать рапорт, — вспоминает бывший кадет. — Меня вызвали [к директору], и, что я там услышал, даже не хочу цитировать. Маты, обзывательства, унижения. Просто втаптывал меня в грязь в присутствии моей матери. Я еле сдержался тогда, чтобы ничего не сказать.

Мать Максима рассказывает, что директор позволял себе так общаться не со всеми: тех, чьи родители «важны и нужны, он оберегает». Таким «непростым» кадетом, по ее словам, был получивший подзатыльник шестиклассник. В беседе женщина вспоминает, как плакала в кабинете директора, не понимая, за что так унижают ее сына. Максим был спортсменом, занимался в театральной студии, часто представлял корпус на соревнованиях и мероприятиях.

— Последние звонки, 1 Сентября, фестивали, День корпуса — везде. Весь сайт корпуса в моих фотографиях, — рассказывает Максим. — Но после этого случая всё пошло вверх дном. На разводе с меня сорвали погоны — ходил в камуфляже без шеврона, как румын пленный какой-то. Все знаки отличия сняли, просто все… Ничего нет, никаких заслуг, лычки, погоны. Директор стал угрожать, что не доучусь. Я, конечно, понимал, что документы в базе уже есть на экзамены, никак и процесс в обратную сторону нельзя развернуть. Я выпускник. От этого он очень злился. Долго думал, как жизнь мне испортить, наверное, и придумал в итоге.

За месяц до ЕГЭ директор вызвал мать опального кадета и посоветовал «валить из корпуса». Максим начал защищаться, говоря, что доучится удаленно и сдаст экзамены. Совпадение или нет, но вскоре после того разговора кадета избили. Максим уверен, что хулиганов подослало руководство корпуса.

— Он орал, чтобы ноги моей больше не было в корпусе. Запретил ближе чем на 100 метров подходить к корпусу и переступать порог КПП. Мне нельзя было посещать консультации для подготовки к ЕГЭ, — вспоминает Максим. — Не допустили меня и к выпускному, и к последнему звонку в 11-м классе.

По словам матери, готовиться к экзаменам Максиму помогала учительница географии Елена Савченко — это та единственная сотрудница ШККК, которая теперь решилась открыто выступить в защиту кадета Алексея Маринца. Она созванивалась с Максимом и проводила консультации дистанционно.

— Весь этот гнет я морально очень тяжело переживал. На нервной почве начались головные боли, это спровоцировало тяжелейший псориаз. Но помогали близкие, родные, друзья, Елена Семеновна [Савченко], и я всё-таки сдал все экзамены, — рассказывает Максим. — Была у меня мечта, из-за которой я и пошел в кадетский корпус. Мечтал поступить в один из престижных военных вузов в Санкт-Петербурге. Мечту мою втоптали в грязь…

Бывший кадет добрался до Петербурга, отлично сдал экзамены, но провалил медкомиссию: псориаз обострился на нервной почве. Не помогли даже мощные препараты, на которые семья потратилась перед поступлением.

— Жалеешь, что мечту не дали исполнить?

— Да, очень, до сих пор жалею. К корпусу отношусь отлично. Почти все преподаватели отличные были, кроме некоторых личностей, которых не буду называть. А именно к директору отношение у меня… наихудшее. В моей жизни еще хуже человека не встречал, наверное. Просто с ничего такие гадкие слова говорить ребенку в присутствии его матери — низко… Могу процитировать самое безобидное, что он говорил: «Я бы тебя ударил, да не хочу руки о говно пачкать». Запомнил почему-то эту фразу. Говорил маме: «Посмотрите, какое вы говно воспитали». И всё это из-за одного подзатыльника за мат младшему по возрасту.

Бывший кадет заявил, что порядки в казачьем корпусе порой похожи на зоновские. Руководство цепляется к тем, «чьи родители не поют дифирамбы», и, наоборот, закрывает глаза на проступки «блатных» учащихся.

— Были ребята, которые просто жили в свое удовольствие, что хотели делали, потому что их Бобыльченко покрывал. Ни слова им не говорил. Прямо на построении один кадет однажды чуть не ударил офицера. Там был весь офицерский состав, а он позволял себе кидаться на офицера, говорил матом. Директор просто сказал: «Я его не выгоню, он доучится, потому что я так сказал».

Историю Максима, которого оставили без возможности доучиться, выпускного и заслуг, в корпусе прекрасно помнят. И после случая с Маринцом обсуждают чаще.

Бывший кадет поменял планы на жизнь — больше не собирается в военные, поступил в колледж, решил готовиться к получению высшего образования.

— Хочу побороть псориаз, но для этого нужны колоссальные суммы, которых у семьи уже нет, — рассказывает Максим. — Днем учусь, а вечером работаю, чтобы иметь деньги. Определенные уколы снижают развитие заболевания, но один такой стоит десятки тысяч. Псориаз до конца жизни не проходит, но моменты обострения нужно лечить. Планирую в этом году сдать ЕГЭ от колледжа и поступить в вуз.

«Нет, мой господин, я не сплю»

Другая история, что с ходу вспомнили все наши собеседники, — про кадета, которого директор якобы бил головой о стену. Мать забрала ребенка из ШККК после примера такого «казачьего воспитания». Дать поговорить нам с сыном Олеся (имя изменено) отказалась, объяснив: мальчик учится в другом месте и пытается забыть всё то, что произошло в Шахтах. Но из уважения к педагогу Елене Савченко согласилась рассказать всё сама, чтобы помочь учительнице отбиться от нападок руководства.

— Все терпели и дотерпелись, — говорит мать бывшего кадета. — Прошлой весной мой здоровый крупный сын позвонил, рыдая в трубку. Он мне говорил, что его директор бил головой об стену. Я пулей собралась и поехала в корпус. Время было дневное, но [Бобыльченко] на месте не оказалось. Представляете, он струсил и сбежал, хотя знал, что мать избитого им ребенка едет.

Воинственно настроенную мать уговаривали остыть и предлагали пообщаться с завучем, но женщина наотрез отказалась. Она заявила, что в корпусе совершено должностное преступление, и потребовала объяснений лично от директора.

— Я позвала сына и начала спрашивать, за что директор его избил. Ребенок и его одноклассники рассказали, что сын на уроке математики оперся на руку головой. В это время в класс зашел Бобыльченко, и ему показалось, что кадет спит. После этого он начал орать на него. Так как в корпусе нужно директора называть господин полковник, то сын сказал: «Нет, мой господин, я не сплю». А [Бобыльченко] решил, что сын не тот тон использовал в голосе, якобы издевательский.

— Они серьезно его так называют?

— Да, обязаны к нему так обращаться по его приказу — «господин». Бобыльченко схватил моего сына и со всей силы швырнул об стену головой. Потом вытащил его в коридор, пинал до определенного места, где, видимо, не было камер, и начал бить, — так Олеся пересказывает версию кадета о случившемся.

Такую версию пересказали 13 собеседников редакции, включая бывшего классного офицера Александра Драчинского и экс-заведующую складом Ольгу Шмуль, которые не просили анонимности.

— Как так можно? — продолжает мать. — Сын его до сих пор всей своей детской душой ненавидит. До такой степени, что у нас остались футболки камуфляжные, и когда он идет на улицу, я говорю: «Вот надень». Он отказывается [от камуфляжной футболки], потому что теперь ненавидит всё, что связано с Шахтинским корпусом.

Мать мальчика письменно потребовала от директора объяснить, на каком основании избили ее сына, пообещав пойти в полицию. Бумагу передала через офицера. Разгневанная женщина пригрозила, что посадит его за нанесение телесных повреждений несовершеннолетнему. Заявление передала через офицера. Только тогда директор нашел возможность встретиться с матерью кадета.

— Этот человек вел себя по-хамски даже при встрече, пытался кричать на меня, оправдывался, что не мог его бить. Когда он понял, что я не успокоюсь и пойду дальше, сменил пластинку, — вспоминает женщина. — Начал говорить, чтобы это я не ругала ребенка и что сын не такой «конченый», как ему сначала казалось. Нормально? О каком чувстве порядочности, чести и долге можно говорить? Этот корпус призван прививать детям насилие, хамство? Я потребовала видео с камер, но мне их никто не предоставил.

По словам матери, разговор с директором был долгим. Она потребовала, чтобы ребенка больше никто пальцем не трогал, пока тот не доучится и не сдаст экзамены, до которых оставалась пара недель. В итоге разошлись миром.

— Может, я смалодушничала и не довела дело до конца, — признаёт женщина. — Этот человек не может контролировать себя и сдерживать эмоции. В какой-то момент он просто не рассчитает силу и убьет какого-нибудь кадета. Мы окончили класс и ушли. И вот — очередной ребенок, Леша Маринец.

Насилие, поборы, хамство — любо?

«Казачий полковник» Бобыльченко возглавляет кадетский корпус последние 17 лет. Параллельно успел побыть атаманом донских казаков, но потерял высокий пост всего через год работы. Бобыльченко критиковали и руководители российского казачества, и рядовые казаки. Оказавшиеся в ШККК офицеры не задерживаются надолго. Негативный флер вокруг персоны Бобыльченко, впрочем, не мешает официальным органам называть его учреждение образцовым, а самого директора описывать как человека, который «зарекомендовал себя исключительно с положительной стороны в деле возрождения донского казачества».

Насилие — норма

Андрей (имя изменено) — еще один кадет, который ушел из корпуса из-за насилия. Мальчику постоянно доставалось от одноклассников: «блатные» били тех, кто не скидывался в «общак».

— Ночью били табуретками, портили кровати. Наши кадеты находили в прорезях стен и в потолке бутылки пустые от водки, коньяка, потом приходили офицеры, думали, что мы пили, и наказывали, — рассказал бывший кадет. — [«Блатные»] кадеты могли мочу с мылом смешать, разбудить и сказать: «Пей». Воровали еду, деньги. Один из наших сказал родителям, что полезет в петлю, если оставят его в 10-м классе. Его забрали.

Андрею больше всего запомнился случай с избиением мальчика-сироты, которому пробили череп подкованным сапогом. Ребенка спасли в реанимации ростовской БСМП.

— Тому парню просто не повезло, но случаев подобных в корпусе просто тьма, — утверждает Андрей. — Всё это произошло, потому что он не заплатил за еду деньги. Один из кадетов снял сапог с подковой и огрел его по голове. Потом всем сказал: «Кто что-то расскажет, я убью». Его все боялись, потому что видели, что рука у него не дрогнула. Потом он его отнес [раненого] в ванную комнату и сказал, что тот упал и разбил голову сам.

С опекуном пострадавшего знакома мать Андрея. По словам Татьяны (имя изменено), той женщине якобы пригрозили, что будет хуже, если скандалу дадут ход.

— Написали, что мальчик якобы сам упал в ванной, потому что у него была эпилепсия. У него пошла пена со рта, но врачи сказали, что это произошло на самом деле от болевого шока, — продолжает Татьяна. — Как можно было списать на придуманную эпилепсию, если с эпилепсией в кадеты не берут?

Офицер Драчинский, который уволился из корпуса после ссоры с Бобыльченко, был свидетелем этого избиения. Именно он отвез к медикам мальчика с пробитой головой.

— Они вернулись откуда-то, и один другого ударил сапогом, на котором была железная набойка. Оба мальчика сироты, — вспоминает Александр Драчинский. — Я его посадил в машину и увез в больницу для госпитализации. Прооперировали, вылечили, помогли как смогли. Второй [кадет, ударивший одноклассника] ушел из этого корпуса. Он учится сейчас в Орловском кадетском корпусе.

О том, как директор ударил о стену другого кадета, Александр тоже знает. По словам офицера, мать была настроена воинственно и хотела посадить бывшего атамана, но в итоге всё утихло.

— Маринец — первый, кто не промолчал. Ну и сыграла поддержка его отца, конечно. Обычно если конфликт был, то приходили, говорили, а директор мог в ответ сказать: «Не нравится — забирайте документы и уходите». Кто-то забирал и уходил, а кто-то «проглатывал» и оставлял своего ребенка дальше учиться.

Недавно уволившаяся из кадетского корпуса Екатерина (имя изменено) подтвердила, что знает обо всех описанных выше случаях. Историю избиения сироты она пересказала так:

— Были на старом кладбище. Дети там пели: «Безумству храбрых поем мы песни…» А те, кто не ездил, то ли пиццу заказали, то ли что. Этот [напавший на другого] кадет зашел и что-то сказал вроде: «Вы что без меня есть решили?» Затеялась драка. Может, это шутка такая была подростковая, я не знаю.

По словам Екатерины, сам Бобыльченко, если поднимал на кого руку, то всегда оттаскивал кадета туда, где нет камер.

— И [история с Маринцом] это далеко не первый случай. Он же не стал его бить в этом спортзале. Он в подсобку его запихнул, потому что знает, что там камер нет. И других он всегда бил не под камерами, — утверждает бывшая сотрудница ШККК. — В коридоре [ударил] головой об стенку, потому что в этом коридоре как раз нет камер. Он очень вспыльчивый, неуравновешенный человек. Директор не контролируется никем. И с каждым годом всё хуже и хуже там. Если Бобыльченко оставят, то этих детей предали.

Екатерина не понимает, почему многие родители годами молчали о насилии в кадетском корпусе. Мать избитого одноклассниками Андрея вспоминает, что директор угрожал обвинить ее в том, что мальчика так поколотили дома.

— Его избили в четверг, а домой он приехал в субботу, и мне сказали, что поздно снимать побои. Директор сказал, что это мы его дома избили, представляете? Потом я выяснила, что это одноклассники.

— Родители и дети боялись директора. Открыл бы кто-то рот, приехал бы с выходных из дома в корпус, а тебя ночью могли избить. Под конец 9-го класса, когда я там учился, очень страшно было ночью, — рассказывает Андрей. — Постоянно приезжали следователи и спрашивали всех, как случилось так, что кадету пробили голову. И все врали, потому что боялись.

Ольга Шмуль ушла на пенсию, после нескольких лет работы заведующей складом. Узнав о случае с Маринцом, она решила рассказать обо всём в ШККК.

— Не дай бог, это произошло бы с моим ребенком, я бы порвала на кусочки всех. Поэтому полностью поддерживаю папу этого кадета [Ивана Маринца]. Молодец, что начал ставить их на место, чтобы впредь никто не смел трогать ребенка пальцем. Сейчас папа Леши защищает не только своего ребенка, но и всех остальных, чтобы впредь было никому неповадно, — считает Ольга Шмуль. — После такого конфликта, после такой шумихи глупо будет, если директора оставят.

«Хочу телегу»: поборы и бесконечные ремонты

Шахтинский казачий кадетский корпус — бюджетное учреждение, которое должно полностью обеспечиваться правительством Ростовской области. Но это не так, рассказывают родители. При поступлении некоторые семьи кадетов ставили перед фактом: нужно отремонтировать класс, иначе детям придется учиться в плохих условиях. С родителей постоянно собирают деньги на ремонт здания, кабинетов, облагораживание территории и прочие нужды.

Несколько человек рассказали нам такую историю: однажды Виталий Бобыльченко захотел купить телегу во двор казачьего корпуса. И потребовал от родителей скинуться.

— Покупают мебель, зеленые насаждения, какие-то ручьи, арт-объекты. Захотелось Бобыльченко для декора во двор телегу и коней — заставил купить. А когда детей обижают, то они языки в задницу засовывают, — рассказывает бывшая сотрудница корпуса Екатерина.

Эти слова подтверждает Кристина (имя изменено), чей сын учится вместе с Алексеем Маринцом. По словам женщины, не согласившихся купить телегу наказали.

— По тысяче рублей собрали с каждого кадета на телегу. Кто не сдал деньги, имел проблемы с оценками. Всё это передавалось через родительский комитет, — говорит Кристина. — Отделения ремонтируют родители, но после года пребывания детей часто «переселяют» в другое помещение, чтобы ремонтировали заново.

— Родители звонили в казначейство и говорили, что Бобыльченко заставляет покупать телеги декоративные во двор здания, — вспоминает мать избитого Андрея. — На следующий день директор собрал собрание и сказал, чтобы выяснили, «какая падла» звонила в казначейство и пожаловалась. Дал указание ребенка этих родителей «убрать к черту» из корпуса.

— Если кто-то не платил, то ему не выдавали книжки, одежду, которую должны давать бесплатно, потому что корпус кадетский государственный. Родители возмущались, звонили в казначейство, но там говорили: «Вы что? Там не может быть такого. Бобыльченко все уважают, вы наговариваете», — утверждает Татьяна.

По словам родителей, деньги собирают и на проживание, и на ремонты, и на организацию культурных поездок учащихся — только ездят куда-то нечасто и в основном за свой счет. Самые большие траты — у родителей выпускников. Им нужно скидываться на подарки.

— Нужно вручить подарок отдельно директору, завучу и подарок корпусу, — рассказывает мать кадета Кристина. — Корпусу подарок выходит примерно в 60–65 тысяч с двух классов. Это может быть винтовка какая-нибудь, например. А директору и завучу нужно купить то, что они сами называют. Учителя сейчас как на пороховой бочке. Не все, конечно. Они думают, что если и после такого всё замнется, то просвета не будет в кадетском корпусе.

«Позор для человека военного» — про хамство руководства

Офицер Драчинский работал с корпусе с августа 2018 года, а в ноябре 2022-го стал заместителем директора по воспитательной работе. Говорит, что вплоть до последнего конфликта Бобыльченко не позволял вольностей в его отношении. Всё-таки Драчинский — подполковник, бывший комбат и участник чеченской войны.

— По воинскому званию Бобыльченко — сержант. Это непозволительно — кричать на офицера, который по званию выше тебя. Позор для человека военного, я считаю. За всё время, что я там был, на моей памяти уволилось масса офицеров — хороших заслуженных людей. Пришел молодой офицер, проработал полтора месяца и тоже ушел. Не хотят люди работать с ним и терпеть его хамское отношение.

— Это человек переписывает историю нашу. Бобыльченко не признает праздник 23 Февраля, к примеру, — утверждает Екатерина, бывшая сотрудница корпуса. — Большинство наших офицеров были в горячих точках, а им Бобыльченко даже не разрешал этот праздник отмечать. Ну вот как это? Он им в лицо плюется матом. У нас последний, например, офицер ушел и за малым ему не врезал за хамство.

Кристина, чей ребенок еще учится в казачьей школе, подтверждает слова о нелюбви Бобыльченко ко всему советскому. Одного из офицеров он уволил за значок «СССР».

— Руководство ему сказало: «Сними эту [херню]». Офицер в ответ заявил, что ничего снимать не будет, что его дед и бабушка воевали, что он свои погоны честно заслужил. Тогда Бобыльченко указал ему на дверь, и тот написал рапорт.

О травле сотрудников говорит и Ольга Шмуль. По словам бывшего завскладом, только за три с половиной года при ней ушли семь заместителей директора по хозчасти.

— Там все офицеры хорошие. А как мальчика этого, Маринца, обливали грязью, мне рассказали. У мальчишки более 50 медалей. Да он вашему корпусу «лицо умывал», а вы его стаптываете с грязью, — сетует Шмуль.

«Мои кадеты не прячутся за чужие спины»

Слова кадета Маринца об избиении бывшим донским атаманом заставили департамент казачества Ростовской области начать служебное расследование. Были встречи с родственниками, беседы с руководством корпуса, десятки объяснительных — да и всё.

В итоге Бобыльченко объявили взыскание за «слабый контроль невыполнения расписания занятий». Избиение кадета в ответе департамента не упомянуто и не прокомментировано. Будто чиновники проверяли распорядок дня в кадетском корпусе, а не отреагировали на слова ребенка о насилии.

Уголовное дело с октября так и не возбуждено. В следственном отделе по Шахтам корреспонденту 161.RU ответили, что процессуальная проверка до сих пор не завершена.

— У нас проверка по заявлению именно отца. Конечно, есть статья о нанесении телесных повреждений средней тяжести, но этим должна заниматься полиция, а не мы, — рассказал следователь СК. — Может быть возбуждено уголовное дело, а может быть отказано. Если мы квалифицируем [случившееся] как средний вред по статье 112 УК РФ, то мы его передадим по подследственности в полицию.

При этом результаты проверки передавали в шахтинскую полицию, но та вернула материалы в следком на дорасследование. Как объяснили в ведомстве, назначены медицинские экспертизы, а также «психофизиологические исследования некоторых сотрудников». Дополнительные проверки могут продлиться до месяца.

Семья Алексея Маринца дала показания следствию. Мать и бабушка не понимают, почему директор, который занимается рукоприкладством, не отстранен.

— Этот человек не должен находиться в учебном заведении с детьми, тем более с мальчишками. Если его оставят, то это будет аморально, — считает Марина Маринец. — Мы его никогда пальцем не трогали, всегда разговаривали с ребенком. Почему чужой человек себе позволил бить моего ребенка?

Матери никто из корпуса не звонил, ничего не пытался объяснить. А вот бабушку мальчика пыталась уговорить классный руководитель параллельного 11-го класса, которую в ШККК считают близкой к руководству учреждения.

— Я вообще не поняла, зачем она мне звонила, а потом стало ясно. Она хотела урегулировать этот конфликт, но поняла, что я не согласна с таким аморальным поведением администрации. Вот кто она такая, чтобы решать, как нам поступить в такой ситуации?

Зато под прессингом оказалась Елена Савченко — учительница географии и классная руководительница Алексея Маринца, которая открыто заступилась за кадета. Педагога постоянно дергают в департамент казачества, Следственный комитет и прокуратуру, а руководство кадетского корпуса вынесло ей два выговора подряд.

— У меня каждый день что-то требуют, проверяют. Я пишу, несу то характеристики, то объяснительные, то зачем-то должна писать о каком-то микроклимате в классе. К вечеру уже ноги не несут, но тут нужно отвечать на многочисленные звонки моих выпускников или нынешних кадетов, которые выражают слова поддержки и благодарности, — рассказывает Савченко. — Мои родные кадеты. Не боятся, не прячутся за чужие спины. Спасибо таким выпускникам, они настоящие.

Представление из прокуратуры Савченко принесли прямо во время урока. Педагога обвинили в составлении плохой образовательной программы и отсутствии психолога.

— Я потребовала представление для ознакомления, а они сказали: «В прокуратуре возьмете». Я планирую снять оба выговора, потому что не согласна и прекрасно понимаю, что это сведение счетов.

Когда Савченко забрала представление, то увидела в нем много схожего с тем, что написано в результатах проверки департамента казачества: что в корпусе плохие программы, ничего не ведется, дети сами по себе и психолог не работает.

— Получается, что меры надо принять не потому, что плохие все программы, обучение и отсутствие психолога, а Елена Семеновна плохая и офицер, — говорит педагог. — Нельзя так. Это 15 лет тирании. Бобыльченко — человек без педобразования. Я учила педагогику и психологию пять лет разных возрастов. У меня вела сама Евгения Васильевна Бондаревская. Педагог — это как капля росы на цветке, а цветок — это ребенок. Нужно нежно и бережно относиться к детям с неокрепшей психикой, будь он девятиклассник или одиннадцатиклассник.