«Самый унизительный и неприятный момент»: россиянка в аэропорту попала в мексиканскую тюрьму — история

Когда мы отправляемся в путешествие, то ждем веселых приключений и ярких эмоций. Но иногда они случаются с нами не совсем так, как мы это себе представляем. Марина Хомутинина из Тюмени — заядлая туристка. Вместе с мужем они объездили полмира. В феврале они отправились в новую поездку: покорять вулкан Орисаба. Но в начале всё пошло не по плану — женщину неожиданно задержали в аэропорту Мехико.

Почему так вышло, какие условия содержания у задержанных миграционной полицией, много ли среди них тех, кто бежит из своей страны, и как Марине удалось оттуда вырваться — читайте в ее авторской колонке. Далее — от первого лица.

«Задержать и депортировать могут любого»

Хочу поделиться этой историей, потому что каждый из вас может очутиться в Мексике или другой стране, где будет задержан миграционной полицией. Вечером 14 февраля мы прилетели с Кубы в Мехико. Нас было пять человек: я, муж и наши друзья. Мы подошли к стойке пограничников, они были дружелюбными, улыбчивыми. Сотрудник берет наши документы и долго выспрашивает: в какой гостинице останавливаемся, сколько дней и где живем, цель визита, зачем приехали. Минут 15 мы общаемся, представитель миграционной службы смотрит документы. Пропускает одного из нашей группы, второго.

Третий паспорт мой, но система не дает «зеленый». Меня просят подписать непонятное «интервью» — это документ на испанском, куда внесли мои данные. Приходит человек и на глазах у мужа и друзей, ничего не объясняя, уводит меня. На его спине крупными буквами написано MARINA. Дышу ему в спину и думаю: «Какой-то сюр».

О том, что в Мексике могут задержать, мы гипотетически знали. Такую информацию дают в местных чатах, и связана она с огромным наплывом беженцев из стран СНГ. В октябре 2022 года, после мобилизации, за три месяца пытались пересечь границу 12 500 россиян, а годом ранее — лишь 5000. Нелегальный трафик беженцев еще больше — он вырос в 11 раз за это время. Мексика очень жестко ловит «прыгунков». Поэтому задержать и депортировать могут любого. Я понимала умом, что такое может произойти, но, конечно, не со мной.

В 18 часов меня заводят в помещение, в котором начинается несвободный мир. Комната внизу: человек 20 на скамейках, унылые лица, запах отчаяния висит в воздухе. Я сажусь и достаю телефон. «No, no («Нет, нет». — Прим. ред.)», — кричит товарищ в штатском и приказывает убрать. Я не успеваю ничего понять, как ко мне подходит конвоир-женщина и спрашивает, откуда я. Я отвечаю, что из России, и слышу в ответ: «Oh, it’s problem («Ох, это проблема». — Прим. ред.)». Рукой мне показывают встать и уводят наверх. Забирают телефон, посадочный талон и приклеивают его на экран скотчем. На мой новый 15-й айфон, подарок мужа на день рождения, который должен наступить в Мексике через три дня.

«У меня шок и трясет»

С одним маленьким рюкзаком я иду в комнату, где окно на всю стену и видно зону паспортного контроля. В комнате примерно 20 стульев, стол и камеры. Стеклянная стена выходит и в коридор, а за ней надзиратель. Наблюдает. Дают заполнить бланк на русском. Я понимаю, что знаю о маршруте обрывками, ведь его составлял муж. Документы забрали, как заполнять все данные, я не сразу могу сообразить. У меня шок и трясет. От испуга я пока мало что понимаю.

В комнате я одна, и минут через 10 начинают приводить новых задержанных. Вспоминаю, что данные загранника есть у меня в российском паспорте. Потом нахожу в кармане корешок посадочного мужа и выписываю номер рейса. В визе (она была распечатана) нахожу все данные по времени визита и дате выезда. Хорошо, что я в кроссовках и теплой кофте. Холодно, дует кондер. В остальном бланк заполняю на английском как умею: приехали с мужем и друзьями, совершаем восхождение на вулкан Орисаба. Живем три дня в Мехико, затем — три дня в Пуэбле и в лагере у подножия горы.

По одному приводят людей с разных рейсов. Испанцы, мексиканцы, кто-то еще… Русская Юля с сыном. Нас уже человек 10. Каждые минут 15 приводят новых задержанных. Я сижу у окна, сжимаю лист бумаги и жду. Разговариваю с Юлей: они отдыхали на Кубе семьей с тремя детьми. В Мексику приехали на экскурсии. Турагентство подготовило целую папку документов. Говорит, их с сыном задержали, потому что у него в визе опечатка.

Наша комната уже битком, сидит человек 25. Поочередно людей начинают вызывать на допросы. И хотя я была здесь первая, это никому не интересно. Начали с испанцев. Я сидела уставившись в пол. Люди возвращались с допроса бледные, растерянные. Я вспоминаю все речевые обороты на английском и строю предложения для беседы. Приходит полицейская, та, что привела сюда, и спрашивает: «Хочешь в туалет?» Киваю, она в ответ машет — пошли. Нас четыре женщины, и мы гуськом идем вниз, в общий зал прилета. Рядом туалет. Я смотрю по сторонам и ищу глазами мужа. Никого нет. В туалете негритянка, мы пришли вместе, протягивает влажные салфетки и улыбается. Здесь все равны, и это нас объединяет.

Выходим. Несколько шагов в сторону заточения, и сзади голос: «Любимая!» Оборачиваюсь — растерянный муж с телегой наших вещей. Ходит, ищет меня. Говорит: «Я уже дважды кинул тебе деньги на телефон». Я отвечаю, что его забрали и я не понимаю, что происходит. Он сказал: «Я рядом, я здесь». С той секунды я поняла, что моя главная задача — это не расплакаться.

«То и дело плакали женщины»

В комнате менялись люди. Я стала понимать, что тех, кого после допроса уводят влево, — это на депортацию. Тех, кого вправо, — на свободу. Тех, кого фотографируют на фоне стены, — в тюрьму, у них реальные проблемы с документами. Время шло. Меня никто не вызывал. Прошло уже более двух часов. Стала думать, что делать, если меня не впустят в Мексику. Если меня вышлют на Кубу, откуда мы прилетели, то я выживу. До приезда мужа — точно. Денег хватит, там есть свой русскоговорящий гид. От этих мыслей стало легче. Я вернулась в реальность.

Сзади на фоне то и дело плакали женщины. Менялись удрученные непонимающие лица. В окно я увидела мужа. Какое счастье! Мысли о том, что всё не страшно, приходили одна за другой. Я держалась. Главное — не жалеть себя и не плакать, но очень хотелось. Я улыбалась и отправляла ему через окно сердечки. Полиция с надписью MARINA мужа отгоняла от окна. Рядом с ним был супруг моей новой знакомой Юли. Иногда мы с ней разговаривали, я вспомнила историю, что моя знакомая сейчас в Мексике и собирается бежать в США с семьей. Рассказала. Юлия поменялась в лице и замолчала. Ей нечем было улыбнуться. Мне стало понятно, что я попала в точку. Беженцы.

Спустя время привели девушку с дедом, в руках они держали российские паспорта и говорили на молдавском. Дед очень старый, на туриста вообще не похож. Девчонка в капроновом платке, волосы спрятаны, в черной юбке в пол и с Библией. Одеты очень бедно. Туристы? Ну вряд ли. Сказали, что приехали из Краснодара в гости к знакомому. Легенда так себе.

Время уже 22 часа. Ни воды, ни еды не давали. Я захотела в туалет. Попросила конвоира сводить в надежде, что выведут на волю, а там муж. Но нет. Меня и еще пару человек построили гуськом и повели в сторону «депортации». Идти в колонне задержанных по длинному пустому коридору совсем неприятно. Еще неприятнее оказалось попасть в ту самую комнату для выдворяемых. Площадь квадратов 30, полки с нарами, на которых разного цвета кожи лежат люди. Ах, вот так это выглядит.

«Встать!» — жестом указала строгая мексиканская женщина. Нас построили один за другим спиной к стене, где огромный плакат с флагами стран и номерами телефонов консульств. Сейчас по ощущениям это был самый унизительный и неприятный момент. Нам разрешали подходить по одному к столу с полицейской, отматывать туалетную бумагу и идти в уборную, где висела камера. Ничего личного.

«Я уже ни на что не надеялась»

В 22:30 в комнату с мигрантами зашла конвоир с моим паспортом и кивком указала на выход. В комнате допроса сидел приятный мексиканский мужчина со следами усталости. Он подпирал рукою лицо и безучастно смотрел в мой паспорт. В его глазах не было презрения и злобы. Спросил, с какой целью я приехала, сколько с собой денег, кто еще со мной. Я всё рассказала, и ему стало всё понятно: «Хорошо, дайте мне 10 минут на проверку информации». Я выдохнула и пошла в свою каморку.

В 23 часа в комнате по-прежнему менялись измученные люди. Те, кого вызывали на допрос, рассказывали, что их просили открыть и снять пароль, проверяли все чаты в мессенджерах, все фотки. Допрос был с пристрастием и агрессией. За это время Юлю с ребенком уже отпустили. Восемь человек увели на депортацию. Некоторых на допрос вызывали шесть раз. Я пришла первая, и примерно 45 человек уже побывали на моих глазах здесь.

К полуночи уже отпустили всех, с кем я познакомилась. Я ни на что не надеялась. Мой организм устал. Последний прием пищи был больше 10 часов назад. Я уже 6 часов как была задержана. И вдруг меня позвали! Подошла к ним. Поставили визу в паспорт и отправили вниз. Ни извинений, ни причин задержания! «Нет, ты не можешь плакать у них на глазах», — строго приказала я себе. С гордой осанкой иду вниз. Конвоиры отворяют железную дверь.

Аэропорт. Воздух. Свобода. «Девочка моя», — слышу голос мужа. За секунду добегаю до него, падаю в объятия и начинаю рыдать. Истерика. Трясет. Муж стоял все шесть часов внизу и ждал меня. Ему было еще хуже. Я даже не представляю, насколько хуже. Через час мы были в центре Мехико. Сидели в забегаловке, ели тако и пили пиво. Рассуждали, что вся эта мексиканская ловля мигрантов — полная фигня. Кого нужно они не ловят, а остальным просто жестко треплют нервы.

Уже утром я влюбилась в Мексику и простила ей всё. Дальше были две недели незабываемого путешествия. Для меня как для заядлого туриста это урок. Надо продолжать учить английский, на любой границе иметь всё необходимое при себе, включая воду, и быть удобно одетым. Желание ехать в новые страны не отпало.

Ранее мы рассказывали, как тюменка прожила месяц на Шри-Ланке. Она отправилась на другой край света, чтобы комфортно перезимовать. На всё ей хватило 500 долларов — чуть больше 45 тысяч рублей.

А другая тюменка исполнила свою мечту и побывала в Париже. Прекрасная столица Франции оказалась настоящим городом контрастов!